Паоло Бачигалупи - Алхимик (сборник)

– Гипофиз. Восьмилетней девочки. Она страдала от ужасных головных болей.

Я шумно втягиваю воздух. Даже для химии это слишком.

Дмитрий улыбается моей реакции.

– В десять раз крупнее нормы. И не в группе риска: прекрасное наблюдение во время беременности, хорошие защитные маски, пища с низким содержанием пестицидов. – Он пожимает плечами. – Думаю, мы проигрываем битву. – Открывает следующий шкафчик. – А. Вот. – Он достает упакованный в фольгу квадратик размером с презерватив с черно-желтой маркировкой и передает мне. – Я уже списал дозу как выданную. На статистику это не повлияет. – Он кивает на комок плоти. – А ей он точно ни к чему.

«НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ», – гласит надпись на фольге. Также присутствует контрольный идентификатор и эмблема Отдела испытаний на человеке Управления по контролю за продуктами и лекарствами: двойная спираль ДНК и микроскоп. Я протягиваю руку, но Дмитрий отодвигает пакетик.

– Надень прямо тут. Новая основа – клеточная фольга. Можно отследить. Поэтому надевать следует только в больнице. – Он кидает мне пакетик, сконфуженно пожимает плечами. – Наши спонсоры думают, что слишком много доз уходит в неизвестном направлении.

– Сколько я должна носить его, прежде чем смогу уйти?

– За три часа ты получишь большую часть дозы.

– Этого достаточно?

– Кто знает? Кого это волнует? Ты отказалась от лучшего лечения. Пожнешь, что посеяла.

Ответить мне нечего. Дмитрий слишком хорошо меня знает, чтобы потчевать его сказками, которые я рассказываю себе, которые утешают меня в три утра, когда Джастин спит, а я смотрю в потолок, слушая его ровное, честное дыхание. Это для нашего брака… Это для нашего будущего… Это для нашего ребенка.

Я срываю упаковку, вытаскиваю блузку и расстегиваю слаксы. Засовываю дерму под резинку трусиков. Дерма прилипает к коже, и я представляю, как очищающее лекарство вливается в мой организм. Несмотря на насмешки, Дмитрий дал мне спасение, и внезапно меня накрывает волной благодарности.

– Мы тебе обязаны, Дмитрий. Правда. Мы не могли ждать, пока закончатся испытания.

Дмитрий утвердительно хрюкает. Он занят тем, что ковыряет раздутый гипофиз мертвой девочки.

– В любом случае вы бы никогда не смогли его себе позволить. Он слишком хорош, чтобы раздавать направо и налево.

Скребок настигает меня в метро.

Вот я сижу и улыбаюсь детям в защитных масках «Хэлло, Китти» и «Берн герл» через проход – а вот наклоняюсь, срываю собственную маску и рыгаю. Девочки смотрят на меня, как на наркоманку. Накатывает новый приступ тошноты, и меня перестает волновать, что они думают. Я скрючиваюсь, пытаясь убрать с лица волосы, и блюю на пол между собственными ногами.

Добравшись до своей остановки, я едва могу стоять. Я снова блюю на платформе, опустившись на четвереньки. С трудом заставляю себя встать и идти, а не ползти на улицу. Несмотря на зимний холод, я вся покрыта потом. Толпа расступается передо мной, ботинки, и пальто, и шарфы, и защитные маски. Блестят новостные чипы в бачках мужчин; женщины с вплетенными в волосы микрофиламентными мерцающими прядями обходят меня, смеясь губами с серебристой помадой. Калейдоскоп улиц: светофоры, и машины, и пыль, и угольные дизельные выхлопы. Грязь и влага. Мое лицо мокрое, и я не могу вспомнить, от чего – от падения на мостовую или от собственной блевотины.

Я чудом нахожу свою квартиру, умудряюсь сохранить вертикальное положение, пока не приедет лифт. Наручный имплантат открывает дверные замки.

Джастин подпрыгивает, когда я распахиваю дверь.

– Лили?

Я снова рыгаю, но мой желудок остался на улице. Отмахиваюсь от мужа и ковыляю в душ, по дороге срывая пальто и блузку. Сворачиваюсь клубком на холодной белой плитке, пока душ нагревается. Сражаюсь с бретельками бюстгальтера, но не могу справиться с застежкой. Вновь рыгаю и вздрагиваю: скребок выгрызает меня изнутри.

Я вижу рядом носки Джастина: черные, с дырой на пальце. Он опускается на колени, прикасается к моей голой спине.

– Что случилось?

Я отворачиваюсь, не желая, чтобы он видел мое грязное лицо.

– А как ты думаешь?

На мне липкий слой пота. Я дрожу. От душа начал подниматься пар. Я отталкиваю хлопковую душевую занавеску и заползаю внутрь, не обращая внимания на оставшуюся одежду. Горячая вода окутывает меня. Я в конце концов стаскиваю бюстгальтер и роняю на мокрый кафель.

– Это неправильно. – Джастин тянется ко мне, но отшатывается, когда я снова начинаю рыгать.