Роман Борин: Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет…

О, небо! Вечная слава человеческому гению! Он создал электронный разум! Сотворил себе надёжного помощника!

Первый цикл никто не мог управлять кораблём. Но он мчался в пространстве, словно разумный, будто живое металлическое существо, поставившее перед собой благородную и грандиозную задачу спасти человечков, надёжно укрыть их в своем непроницаемом чреве от космического холода и убийственных лучей. Сердце корабля – атомный реактор – давал жизнь системе обеспечения, питал энергией работу двигателей и защитных полей, которые чутко и ревностно оберегали могучее металлическое тело от стремительных метеоров. Мозг корабля – электронная машина, автоматический пилот – внимательно следил за полётом.

Позже выяснилось, что все пять кораблей шли параллельными курсами, стремясь пересечь эклиптику мимо Светила.

Когда пилоты и немногочисленные учёные на нашем корабле стали мало-помалу приходить в себя, обломки бедной Нибиру превратились в пылинки, а впереди по курсу показалась ослеплённая лучами Светила наша багровая соседка. В былые времена нибириты высаживались на ней. Они встретили там разумных аборигенов, которые повели себя весьма странно – всё время прятались от посланцев нашего мира. Нибириты находили покинутые города и посёлки. Вступить в контакт с братьями по системе, этими тщедушными с виду, хрупкими в кости человекоподобными существами, нашим космонавтам так и не удалось. Археологи привезли домой только останки наших соседей, а по этим останкам удалось восстановить внешний облик хозяев Багровой. В целом эта планета нибиритам не понравилась: слишком маленькое для нас притяжение, слишком слабое атмосферное давление и чахлая по сравнению с нибирианской растительность. Наши разведчики посетили Багровую несколько раз, и однажды гигантское ядро, выпущенное, очевидно, из гигантской пушки, столкнулось с одним из наши космолётов. С тех пор эта планета зовётся Безумной.

О, Безумная Багровая! Через много-много лет наши учёные получили-таки сведения о том, какие ужасы там творились. Так же, как и наш, этот мир был обречён на гибель. Но если Нибиру погибла практически мгновенно, как лопнувший воздушный шар, то Безумная умирала медленно, на протяжении смен тысяч поколений своих разумных обитателей. Никто из спасшихся на пяти кораблях нибиритов не захотел найти пристанище на Безумной. Взгляды устремились к прекрасной Земме, зелёно-голубому шару, третьей от Светила соседке. Мы знали, что на ней нам будет жарко, что она заселена похожими на нас – и внешне, и образом жизни – существами, которые, возможно, не захотели бы поделиться с беглыми чужаками просторами своего мира. Но деваться было некуда. Впрочем, два наших корабля из этих пяти были звездолётами нового типа. Их крейсерская скорость достигала одной десятой скорости звёздного луча. Те из наших, кто волею судьбы оказался на звездолётах, самостоятельно решили искать счастья за пределами Системы, там, где никто из нибиритов ещё не бывал.

Безумная смотрела на нас, как налитое кровью око. Она словно проклинала нибиритов за то, что они прошли мимо неё, даже не задержавшись на орбите. Звездолёты были уже далеко впереди и светились в черноте пространства пульсирующими точками, от которых во все стороны исходило волновое сияние. Излучение сверхмощных термоядерных двигателей, наверное, через несколько лет будет видно в соседних планетных системах. Да, они продолжали набирать скорость, и от одного из кораблей вдруг пришла радиограмма – «Мы направляемся в сторону ближайшей тройной звезды. Прощайте, братья».

– Они сошли с ума! – вскричал капитан Мирелло (имя воспроизведено адекватно земному звучанию. Прим. переводчика) – Почти 12 оборотов свет летит до той звезды – четверть жизни нибирита! А корабль не способен выжать более полутора десятых световой!

– Теперь нам всё равно, – мрачно заметил философ Зарг. – Теперь уже решительно всё равно. Ничего не изменишь. Я бы посоветовал не тратиться на эмоции, а точнее рассчитать курс до Земмы. И вообще – всем оставшимся планетолётам следовало бы держаться вместе.

Но один из кораблей вдруг начал экстренное торможение и повернул… о, ужас! К Безумной!

– О, небо! – простонал наш капитан.

Люди ничего не видели: капитан умышленно отключил все каналы внешней связи. Погрузившись в глубокую депрессию, все сидели в переполненных салонах и спальнях. Им было безразлично, куда их вынесет могучее железное тело планетолёта. И оно уберегло их.