Ольга Манскова - В городе Солнца

Вскоре он был у большого, круглого здания из прочного, пуленепробиваемого стекла с литерой «М» наверху.

«Не совсем экономично; другим способом было бы доехать быстрей и дешевле… Да ладно уж… Главное – побыстрее смыться. Кажется, никто не снимал это побоище на камеру», – подумал он, пробираясь к дверям метро сквозь колонну нищих оборванцев. Они, как обычно, выпрашивали пласткарты у всех входящих. Около одних был какой-нибудь плакат, написанный от руки на упаковочном картоне: «Подайте на клонирование почки, ради Господа!», «Исполню любую работу. Часть платы – вперед», «Я приехал с другой части города. Меня здесь обокрали. Подайте на проезд»… И тому подобные. А другие выпрашивали в голос, очень жалостливо.

«Может быть, половина из них – настоящие, а не ловкачи, вымогающие таким образом пласткарты, в своей совокупности – на крупную сумму. Но разве всем угодишь! Самому тоже жрать надо. И каждый день, заметьте», – буднично подумал Иоганн. Он уже давно жил в этом городе, и за это время привык быть не слишком человеколюбивым и добреньким. Доброта обходилась дорого…

Он ехал теперь на эскалаторе вверх, на второй ярус надземного метро. В длинном проездном подъёмнике на второй ярус ему бросились в глаза бегущие яркой строкой по стене сбоку, ядовитого цвета объявления…

«…В этом сезоне модно носить длинные, пушистые хвосты, прикрепляемые поверх фюзелона. Это очень эротично и игриво. Особо смелые женщины могут сопровождать хвосты маленькими кошачьими ушками».

За бегущей строкой следовал показ самых одиозных моделей.

«… Женщинам в стиле вамп советуем полную эпиляцию волос на голове и накладные ногти длиной три сантиметра. На наших ногтях вы обнаружите отличную гравировку, выполненную в стиле ричмена. Фюзеляж открытый, грудь татуирована змеями и черепами…»

Он не стал вчитываться далее. Уставился в спины едущих впереди людей.

Потом поднял голову вверх. Там приближался светящийся экран с рекламами знаменитых шоу-звезд. Почему-то в последнее время он испытывал к ним особенное отвращение.

«Кажется, я прямо-таки ненавижу этих полуискусственных недолюдей с накладными носами и с измененными формами головы, – думал он, смотря на кривляния „звёзд“ на огромном экране. – Большинство из них страшно живучи и являются ровесниками моей прабабушки. Но – те же мини-юбки и декольте, что и пятьдесят лет тому назад. И те же пошлые шлягеры… Наверное, я становлюсь циником».

В поезде метро было невыносимо жарко. Он мчался в сильно разогреваемой на солнце прозрачной стеклопластовой трубе второго, надземного яруса. До Иоганна доходили слухи, что некогда в Ростове было подземное метро, но потом завалилось по причине расположенных близко к поверхности грунтовых вод и того, что город стоит на слоях ракушечника. Только на одной из диких окраин, вблизи ростовской стены, метро на протяжении километров трёх, не более, и теперь уходило под землю.

Редко, но он бывал в тех местах. На той окраине…

Там, вдали от центра, располагались совершенно жуткие, на его взгляд, сооружения. Например, завод по производству синтепродуктов: спиралевидное, уходящее, как казалось, за небесный свод, здание, растущее из чего-то, похожего на прозрачно-зеркальную вавилонскую башню, которая вверху, постепенно сужаясь, вдруг снова переходила в другую точно такую же, широкую снизу, пирамиду. Здание немного шаталось, как колос на ветру, однако не заваливалась. В этом здании из прозрачного металлопласта выращивали синтекорма и «фасовали» разнообразные «макдональдсфуськи», по выражению его приятелей… То есть, всяческий попкорн, чипсы и прочее, на перекуску.

Рядом с этим заводом был ещё Аграр Биг Юзин, снаружи смотрящийся как огромное черное здание без окон, иглой прокалывающее небо. Из искусственного мрамора. На конце шпиля-иглы был водружен громадный памятник быку-клонингу, мясо которого выращивали все этажи этого заведения в грандиозных масштабах. Перед этим комплексом, дополненным бетонными сараюшками, пристроенными с обеих сторон, величиной каждая с большой стадион, какой-то «крейзибичбой», если ругаться на пергазетном сленге, из «анкюлотников» (административных чинуш) расположил «вечный огонь» – голографическую иллюзию огромного огня, высотой в несколько метров.

В этом комплексе приходилось по газетным делам бывать некоторым обозревателям, коллегам Иоганна. Они говорили, что внутри предстает зрелище не для слабонервных. Громадные, растущие на глазах, ляжки, сердца, печёнки… «Росли бы уж лучше готовые колбасы, что ли», – думал Иоганн, слушая подобные рассказы. Он нередко размышлял о том, что это здание является символом прошлой эпохи. Ушедшей цивилизации, остатком которой и являлся его Ростов, «вечный» город Солнца… И глыба ушедшего, но застывшего куском прошлого была неоднородной: от нанотехнологий и института клонирования до сортиров на улице и развалюх – курятников, в которых жили люди. При этом что-то из бывших достижений науки было забыто, что-то запрещено. Странный, безумный мир на окраинах вселенной…