Ольга Манскова - В городе Солнца

– Что это? – спросила Линда.

– Вы не знаете? Никогда не пользовались? Это гиперблокиратор «Секрет». Мы, журналисты, нередко пользуемся такими игрушками, когда хотим, чтобы о нашей беседе никто не узнал. Такое устройство блокирует все подслушивающие и подсматривающие аппараты. Создавая «фон»: видимость или слышимость какой-нибудь звуковой или визуальной заставки. У меня, например, фонит ругань и показ зверского мордобоя. Мы часто прибегаем к этой «штучне», ведя с кем-нибудь, к примеру, финансовый договор о неразглашении…

– Предельно понятно, – Линда поморщилась.

– Нет, вы не так меня поняли. Я не буду требовать с вас денег за молчание. С вами я хотел бы поговорить секретно для вашей же безопасности. Я помещу в газету только те сведения, которые вы разрешите…

– Ладно. И… Знаете, за мной следят. С недавнего времени. И сейчас за мной следовали неизвестные… Я всегда была смелой, пускалась в странные развлечения…

– Вы играли с огнем…

– У меня была защита: люди моего дяди. Он всегда меня охранял… И баловал. Но сейчас… Мне очень страшно, – голос Линды задрожал.

– Вы боитесь тех, кто начал следить за вами?

– Я их очень боюсь. Когда они на меня смотрят. Прямо в глаза.

– Как они выглядят?

– Ничего особенного. Бритоголовые. В серых плащах из кондиционфлэша, с капюшонами. Но можно ли вам верить? Вы действительно Иоганн Кролас?

И тут из-за плеч Иоганна слетел сидевший в тени и до этих пор не замеченный Линдой вран.

– Вер-рь ему. Он – честный пар-рень. Он – Кр-ролас. Это я говор-рю. Вр-раны никогда не вр-рут.

– Откуда у вас – вран?! – удивилась Линда.

– Я его выбр-рал, – ответил вран за Кроласа, а затем добавил:

– Я ср-разу догадался, из какого ты племени.

– А я этого сама не знаю, – смутилась Линда. – Я из каких-то дальних пейзан, наверно.

– Из дальних пейзан? – Иоганн подскочил как ужаленный. – Да мыслимо ли это? В места, далеко отстоящие от города – не добраться! Так, во всяком случае, считают все, с кем мне приходилось беседовать на эту тему.

– Она из нар-рода, зовущего себя др-риммерами… Большинство из них имело в пр-редках цыган или евр-реев. Др-риммеры известны тем, что исповедуют р-религию Кар-рлоса Кастанеды, – уточнил вран.

– Никогда не слышала ничего подобного, – серьезно и грустно сказала Линда. – Помню смутно отца и мать, их друзей – в лесу… Они стоят, образовав круг, и занимаются чем-то, что они называли «крутить пассы». Ещё, они много внимания уделяли снам, – Линда будто силилась вспомнить ещё что-то.

– Это – кастанедовцы, – уверенно закивал вран, – др-риммеры.

– Ещё у моего отца был вран. Враны действительно не врут. Это мне сказал отец, – тихо добавила Линда.

– Это, наверно, Сир-рин, – обрадовался Тенгу.

– Почему ты так думаешь? – спросила Линда.

– Нас не так уж много, – уклончиво ответил вран.

– Как ты узнал, что я из дриммеров? – спросила Линда.

– Я узнал тебя… По одной твоей песне, – хрипло захихикал Тенгу. И вдруг запел:

Было странно слышать, как поёт вран. Хотя, он пел без своего обычного подкаркивания, ровным, но сильно дребезжащим, и каким-то картавым голосом.

– Не знаю, откуда я родом. Но сейчас это и не важно, – сказала Линда, немного помолчав. – Пора приниматься за дело, – обратилась она к журналисту.

Иоганн стал записывать, а Линда диктовать свои ответы. Они не заметили, как совместными усилиями настрочили заметку. Она всё говорила и говорила, а он вручную писал и потом согласовывал с ней уже написанный текст. Писал о том, что Линде вполне хватало денег, зарабатываемых ею в своем визаж-ателье, где практически всё она делала сама или, в случае большого притока желающих, приглашала к себе временами пару работниц, швей. Линда сама разрабатывала клиенту образ и стиль, шила одежду, выбирала всяческие мелочи «прикида», могла сделать прическу, стрижку, побрить или уложить бороду… И прочее в том же духе: удаление или наращивание волос, татуаж, боди-арт, вдевание всяческих «примочек» типа серёг, пирсинга, прокалывание носа, плетение косичек, подбор маски-лица, цвета глаз, ресниц и бровей, покраска зубов и филигранная роспись ногтей.