Умут Кемельбекова - Дверь (сборник)

– Чем ты это объясняешь? – спросил Эл.

Халк ответил – Всё просто. Ведь вырастить детей – большой труд, но все обленились. Посмотрим, чем занимается новое поколение взрослых.

Сопоставили графики.

Наибольшее число детей было у тех, кто перестал работать сразу же после референдума о гарантированном базовом доходе и стал повышать свой образовательный уровень, но никоим образом не стал применять или использовать новое образование. Расширился слой «вечных студентов», ничего нового не создающих. У них даже не возникало ни новых хобби, ни новых идей, ничего. Родив детей, они расширили зону мыслящего тростника.

Халк вычленил эту группу детей и начал более внимательно присматриваться к их образу жизни.

Все они унаследовали от родителей тягу к знаниям, но образование получили бессистемно хаотичное. Многие начинания были брошены на полдороге. Поколение выросших в этой группе предпочло жить на государственное пособие.

Халка это не удивило, но Эл продолжил изучать группу.

– Посмотри, – указал он Халку на показатель развития методологии в процессах мышления. – Они всегда предлагают новые варианты решения проблем в областях, в которых находятся работающие сверстники.

– Да, вижу. И они проводят в методологических областях все свое время. Они все – трудоголики.

– А где же результаты? Почем у них нет результатов? – спросил Эл.

Халк развернул таблицу вложений, необходимых для реализации выдвигаемых предложений. Суммы оказались внушительными.

– На новом базовом доходе они не скоро решат свои проблемы.

– Какое наше заключение? – спросил Эл.

– Получается, что второе поколение бездельников может уничтожить сектор «Швейцария»! – удивленно воскликнул Халк.

– Так общественное мнение стало поощрять трудоголиков, – заключил Эл.

– И каков вывод? – Халк подготовил матрицу рекомендаций по проекту «Референдум».

Эл продиктовал: «Необходимо в поколении детей ленивых родителей выявить трудоголиков, помочь им усовершенствовать образование, выделить гранты на реализацию их идей».

– Кстати, – добавил он, – я бы эту рекомендацию проверил и на других секторах, где референдума не было.

– А почему нет?

Так были сделаны рекомендации для всех секторов.

Лика рассматривала гравюру. С правого нижнего угла к верхнему левому протянулась дорога по склону холма, и по ней шла вереница людей с собаками, повозками с лошадьми. Тень лежала густым зеленым покрывалом. Взгляд уже не мог различить подробности их фигур, которые сливались с деревьями, кустами, темнотой наступающего вечера.

Взгляд остановился в верхнем углу, где на вершине холма между двумя деревьями стоял мужчина с ружьем в руке. Закатное солнце освещало небо.

Лике показалось, что она стоит рядом с мужчиной и смотрит с высоты холма. Сначала различила легкие розовые облака, освещенные заходящим солнцем, потом разглядела в долине город с крохотными домами, едва заметными улочками.

Столько раз рассматривала она эту гравюру, но не замечала города. Взгляд сначала падал на дорогу с идущим людьми, лишь потом останавливался на мощной фигуре мужчины. Взгляд уходил вверх, в небо с закатным солнцем, но никогда вниз, а мужчина, конечно, смотрел на долину и город, к которому шли или возвращались.

– Как же могла смотреть и не разглядеть города? – удивилась Лика. Но размышление прервал звонок телефона.

Звонила Анюта.

– Ты готова? – услышала Лика её звонкий голос. И только теперь вспомнила, что они должны были встретиться на вокзале и поехать на дачу на день рождения Славки Обермана, их давнего студенческого приятеля, недавно объявившегося, как он говорил, «возвратясь из дальних стран».

– Анют, я забыла, заработалась. Мне надо в понедельник сдать проект, а у меня ничего не сделано, – сказала Лика, убирая разбросанное на столе: гравюры складывала в отдельную в папку с надписью «Охотничий календарь». – Ехать так далеко, и пятница… электрички… Может, не поеду? – спасительная мысль обрадовала, и она уже уверенней продолжала искать повод, чтобы не ехать. – Мы его не видели сто лет, да и подарка нет.

– Как нет, ты же сказала, что есть? – прервала её Анюта. – Именно, что сто лет не видели и еще сто лет не увидим. Он приехал на два дня. Всех собрал. Когда еще встретимся?

– Действительно, когда? – согласилась Лика. – Только ты не жди меня. Я на следующую электричку успею, наверно. Правда, я еще за подарком пойду. Это здесь рядом. Приглядела кое-что, ему понравится, он же у нас на кларнете играл. Помнишь?