Фредерик Пол - Чума питонов

Он хорошо представлял себе, какую опасность таит в себе такая большая свобода. Коицка уже не думал скрывать от него назначение установки на Хило. Он даже позволял Чандлеру чинить проводку и оборудование в бывшем Центре Связи ТУЭ, постоянно наблюдая за ним со своей кушетки, и не пытался утаить, что оба агрегата, здесь и на Хило, аналогичны. Судя по всему, последний имел большую мощность; вероятно, такая мощность требовалась для разрабатывавшегося Исполнительным Комитетом проекта экспедиции на Марс, требовавшей большего радиуса действия; но, очевидно, вторая установка рассматривалась в основном как запасная. Проверяя токи в цепи под надзором Коицки, Чандлер спокойно размышлял о том, что очень дерзкий и очень удачливый человек, пожалуй, мог бы вывести из строя установку в здании ТУЭ, потом каким-то образом пробраться на Хило и, уничтожив вторую установку, положить конец господству исполников… Конечно, не каждый пойдет на такой риск. Слишком велики были шансы отправиться на тот свет.

А Чандлеру не хотелось умирать.

Он очень хотел жить… как преуспевающий член Исполнительного Комитета.

Русские военнопленные, которые возводили гитлеровский Атлантический Вал, поняли бы Чандлера, так же как американцы, работавшие на своих врагов в Корее. Все они считали, что самое главное – остаться в живых.

Чандлер не забыл про Пегги Флершем, Орфализ, Си и замученных людей у Монумента. Он просто считал, совершенно справедливо, что уже ничем не сможет им помочь, а, между тем, ему предстояло набрать еще несколько сотен голосов, чтобы не стать очередной жертвой. Сознавал он и другое. Среди мужчин и женщин, перед которыми он теперь заискивал, вполне могли оказаться те, кто застрелил Элен Брейстед в Орфализе, зарезал его жену руками его друга Джека Саутера, похитил детей, которые летели с ним через океан… «Бессмысленно перечислять всевозможные злодеяния исполников», – твердо сказал себе Чандлер. Все это умерло, как Си. Только жизнь имела значение. Жизнь любой ценой.

Если говорить объективно, то обитатели Орфализа и жители его родного города, убитые исполниками, имели не больше прав на жизнь, чем полузамерзший монгол, которому Чандлер помог (хотя и сам того не ведая!) расстаться с жизнью. Или гавайцы из уничтоженного поселка на Хило. Или мирные ньюйоркцы, когда в гавани взорвалась подводная лодка. Или…

Чандлер вздохнул. Очень трудно было остановиться и, забыв про все, любезно улыбаться и вести светские разговоры. И все же он справлялся со своей задачей. Это вызывало у него отвращение, но он делал это.

Как только появлялась возможность, Розали доставала ему венец, и они отправлялись путешествовать по миру: в ночные клубы Хуареса, в ламаистские монастыри в Гималаях и прочие места, где она надеялась отвлечь и позабавить его. На четвертый день она взяла его в особое место.

– Тебе понравится, – пообещала она. – О! Я не была там уже несколько месяцев.

Хотя Чандлер еще не научился ориентироваться в безумной топологии бледно сияющего пространства, он почувствовал, что это очень далекое путешествие. Действительно, они оказались в Италии. Они выбрали себе тела, взяли лодку и отправились в море; Рози заявила, что знает, куда им нужно. Но когда она через некоторое время заглушила мотор, место, в котором они оказались, как будто не представляло собой ничего примечательного.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – заметил Чандлер.

– Конечно, любовь моя! И я в восторге от твоих усов.

Чандлер пригладил их. Ему самому понравилось тело, которое он нашел. Оно носило карабин и шляпу с пером. Но Чандлер избавился от того и другого перед тем, как сесть в лодку. Живой костюм Розали – не старше восемнадцати лет и не выше пяти футов – отличался особой загадочной красотой. Она встала, качнув лодку, и крикнула:

– Все в воду! Последний на борту – малихини!

– Мы поплывем? Куда? – удивился он.

Она уже снимала свою одежду: рубашку с кружевным гофрированным воротником и штаны тореадора. В коротком исподнем она взобралась на борт и потянула Чандлера за длинный ус.

– Прямо вниз, любовь моя. Тебе понравится.

Он встал и начал снимать форменные пиджак и брюки i широким золотым лампасом.

– Подожди немного, – проворчал он. – Мужчине нужно больше времени, чтобы раздеться – у него нет такой богатой практики.

– Любовь моя! Ты ужасный женоненавистник! Следуй за мной! – И она легко и изящно прыгнула в воду головой вниз.

Чандлер последовал за ней. Он никогда не умел хорошо плавать и вообще не очень любил водный спорт. «Это не может причинить тебе вреда», – напомнил он себе, стараясь не отстать от своей спутницы. Но тело чувствовало, что ему могут нанести вред. Он погрузился уже на десять ярдов, на пятнадцать, и конца этому не было видно; он слышал, как колотится чужое сердце и чувствовал, как хотят дышать легкие карабинера. Теплые воды Адриатики не отличались особой прозрачностью. Он ничего не видел, кроме Розали внизу. Но потом внизу показался темный прямоугольный силуэт…