Андрей Юровник - Хроники Штольцмана. То, что когда-то было фантазией, сейчас обычная реальность

– Да ни одна телка не может сделать то, что вытворяют эти крошки, потому что одни созданы для размножения, другие – для секса. Если сравнивать их то это примерно как детская рогатка, стреляющая камушками и автомат Калашникова седьмой модели с подствольником и лазерной оптикой. Ты когда- нибудь чувствовал, как вокруг твоего члена обвивается язык, при этом в ее рту создается абсолютная герметичность, которой она полностью контролирует твое возбуждение? – выдал такие технические подробности Семен, похлопывая Маню по ее пухленькой попке – Наши компьютерные гении и чудо-механики воплотили в реальность все возможные желания и самые извращенные фантазии в этом миленьком агрегате. Хотя главное достоинство не в этом. Помимо того, что доярки являются эталонами красоты на любой вкус, они постоянно чистые, стерильные, желанные, дают деньги, самое главное это то, что они не трахают мозги.

– Это как понимать?

– По сути дела, как говорят женщины: все мужики – кабели. И они правы. Кабели бегают со своими членами по всем попавшимся на пути сучкам с одной целью – засадить ей и быстренько свалить, пока та не начнет привязывать к тебе как пиявка и при этом трахать мозги на тему того, что теперь мы навсегда вместе и ты ей все обязан делать, что тебе 100 лет не надо. И вот спрашивается на хрена коту баян, только из-за того, что он оттрахал его так как нужда придавила. Поэтому знай, что если пришлось трахать баян, то он по любому начнет играть на нервах, потому, что такова его музыкальная сущность.

– Ну не все так мрачно – вступился в защиту слабому полу Денис. – Что ты скажешь по поводу любви? Я вот например, не только полюбить, но даже возбудиться на эту не смогу.

– Ты по себе не ровняй, тем более с определенным психическим отношением к такому сексуальному объекту, как к работе. Что можно сказать по поводу любви, то наш капитан Збруев как-то сказал: «Любовь – это насыщенное эмоциональное отношение специфического характера к объекту.» Для тех же, кто не до конца понял приведу пример из жизни. Был у меня в отряде один клоун, который однажды так полюбил одну куклу, что стер ей все внутренности и замкнулся на электродах. Когда он очухался от такого прихода, то выписал ее себе в личное пользование и любил еще потом пол года.

– А что потом стало? – поинтересовался программист.

– Потом все было очень просто: он подорвался в танке, а ее отдали в ремонтную мастерскую без слез и истерик. Поэтому мораль сей басни такова: любить можно что угодно и главное в этом процессе не обламываться. А ты, Санек, вместо того, чтобы слушать всякую мутную жизненную философию, которая скользкая как сопля, лучше бы сам взял эту Манюню и решил для себя, что хорошо, а что плохо. Поверь мне, что все остальное не имеет значения.

Семен погладил девушку по ее белоснежным волосам и нежно сказал – Иди детка вон к тому дяде и будь с ним ласкова. Девушка взяла в свои ручки огромную правую ручищу солдата и поцеловала ее. В этот момент я заметил, как в месте поцелуя под кожей у Семена что-то засветилось розовым светом.

– Вот и зарплату перевели – показал мне свою родинку на кисти боец. Я посмотрел на свою руку и обнаружил точно такую родинку. Пока я ее ощупывал ко мне подошла Манюня и ласково погладила по плечу.

– Ну что, красавец, чего бы тебе хотелось со мной сделать?

– Невидимся – отдал я команду компьютеру и на поляне исчезли две кровати с забинтованными соседями.

Шли дни. В госпитале я посещал различные процедуры, лечебную физкультуру с мышечной электростимуляцией. Доктора постоянно тестировали мое сознание, а точнее бессознательное, потому, что все голографические образы и звуки, которые я видел не имели какой-либо логической цепочки. Ежедневно я ходил на уроки, где мне устанавливали новые обучающие программы. Целую неделю со мной что-то делали, чего я не понимал, но они говорили, что это нужно. Конечно им там виднее, тем более, что я так ничего о себе и не вспомнил, поэтому мне было как-то все равно, а иногда даже интересно. Мои прогулки вышли за рамки той полянки, которая иногда становилась то горным уступом, то диким пляжем. Я находил дверь наружу, где был длинный белый коридор с неоновым освещением и кучей дверей. Меня приглашали посетить комнаты за этими дверями, а потом я вновь возвращался к Семену и Денису, у которых тоже здоровье шло на поправку.

Сегодня началась так же как и обычно. Утром пришел мой доктор Сергей Петрович и провел очередной осмотр.