HORO - Zen 1001. Технофильская ересь

– М-м-д-я… – обойдя турникет, Док достал из портфеля квадратный клочок бумаги размером с ноготь и без единого слова заставил молодого человека проглотить лекарство. – Вот та-а-а-к, молодчинка. Богатырь глупо улыбался.

– И-о-с-и-ф С-т-а-л-и-н…

Доктор погладил его по голове, как гладят ребёнка, недавно отучившегося писать в штаны.

– Не надо бояться мой маленький, все мы умрём, – обнадёжил он пациента, после чего вышел на улицу.

К этому времени мне удалось вернуть себе спокойствие и рассудительность. Отряхнув брюки, я поднялся на ноги и обратился к своим подчинённым.

– Господа, ваш рабочий день окончен. Завершайте дела и отправляйтесь домой, – в ответ блеснуло пару улыбок, однако радоваться сокращённому дню открыто никто не рискнул. – Прошу любить и жаловать – мой хороший друг, Руководитель Департамента психоделических исследований – доктор Ямак!

Я взял Дока за плечо, в то время как восхищённые зрители импровизированной военной постановки осыпали его овациями. Поблагодарив всех и раскланявшись, он дождался, пока я схожу за вещами, и после непродолжительного ознакомления со своей игрушкой усадил меня в кабину. Антигравитационный двигатель сработал мягко, разглядывая салон, я и не заметил, как машина оторвалась от земли и заскользила прочь от места происшествия.

Поводив пальцем над приборной панелью, Док нашёл нужную иконку и включил радио.

«Сегодняшнюю программу поздравлений продолжит юное дарование по имени Ванечка. Семилетний внук желает поздравить горячо любимую бабушку».

– Дорогая бабушка! – прогнусавил ребёнок. – От всей души желаю тебе здоровья, счастья и долголетия! В этот знаменательный день я дарю тебе песенку, которая называется «Osom – Xaggittariuss».

– Ксаджитариус… – проговорил я вполголоса, продолжая обдумывать события этого дня. В голову пришло пару интересных идей, я достал записную книжку и карандаш.

– По-моему, у меня изменился почерк, – предположил я, разглядывая написанное с расстояния вытянутой руки.

– Ага. На «Times new roman», – подтвердил Док. – Просто не надо слушать так много Грешилова.

– Хм… – я задумался. – KinDzaDza… кто это?

– Читал, что это всего лишь собачка, нажимающая лапами случайные клавиши на синтезаторе.

– Я знал…

Некоторое время мы всерьёз обсуждали возможность существования такой разумной и одарённой музыкально собаки, вскоре наш высокоинтеллектуальный диспут был прерван очередными глупыми поздравлениями.

– Совсем забыл! – спохватился Док. – Ребята, напечатавшие этот военный экспонат по моему заказу, предусмотрели забавнейшую функцию!

Доктор выключил радио и открыл плейлист проигрывателя.

– При желании я могу синхронизировать внутреннюю акустическую систему с уличными громкоговорителями.

– Да ладно!

Док пробежался по дисплею, на экране высветилась надпись:

Затем появилось название трека:

В кабине зазвучало творчество старых английских электронщиков. – Проверяй! – Док открыл люк, чтобы я смог высунуть голову.

«Baby’s got an atom bomb

A motherfucking atom bomb

Twenty megatons

You’ve never seen so much fun»!

Просторные улицы столицы, сверкающие витринами в свете вечерней иллюминации, заполнились музыкой, словно пересохшие устья реки во время тропического ливня. Трек из легендарного альбома «Risotto» как нельзя лучше вписался в радостную пятничную суету.

«Baby got a poison gas

Baby got a heart attacks

Baby got a pain on tap

Baby gimme some of that»!

Удивлённые прохожие вертели головами в поисках источника звука, трое девчонок, возвращающихся из школы, бросили планшеты на лавочку и принялись беззаботно приплясывать. Наш антигравитационный танк собирал изумлённые взгляды, водители уступали нам дорогу, даже если для этого им приходилось выезжать на встречную полосу. Ветер прижимал к лицу мои чёрные солнцезащитные очки, волосы развивались, как у солиста начинающей рок-группы во время припева. Доктор Ямак получал наслаждение от происходящего, держа штурвал, он шуршал в коробке с печеньем свободной рукой.

– Оставь мне, троглодит! – вернувшись на своё место, я одёрнул тонкую руку Доктора и сам полез за сладостями. К счастью, он был не против разделить угощенье. Достав со дна коробки последнее печенье, я зачерпнул им добротную кучку сахарной пудры и отправил в рот целиком. В следующую секунду мои вкусовые рецепторы парализовало от невыносимой горечи. Губы онемели, а язык превратился в кусок размороженной сосиски. Медленно повернув голову влево, я встретил взгляд Доктора – он посмотрел на меня так, словно надо мной вот-вот застегнётся чёрный полиэтиленовый пакет.