Светлана Нечай - Фракийская книга мертвых

– Турок со славянскими корнями.

– И какая профессия у турка?

– Не поверишь, но я воспитатель детского сада. Призван рассеять предрассудок, что дошкольная педагогика – сфера исключительно женского труда. Правда, в настоящее время в отпуске. Неженат. Не судим. Без вредных привычек.

Я улыбнулась, подхватив его игривый тон:

– А у меня взрослый сын. Тридцать семь. Злоупотребляю кофе.

– Ах, как вы меня шокировали, мадам! Все это я узнал сутки спустя после вашего визита в наш замечательный городишко.

– Ты меня пугаешь, парень. Неужели наша археологическая возня заинтересовала чью-нибудь разведку?

– Хуже, – он ответил без улыбки, и на минуту иллюзия ни к чему не обязывающей болтовни зашаталась, как карточный домик. Борис не дал этому случиться, продолжив таинственным шепотом:

– Вы нарушили целостность древней базы лемурийцев. Это грозит человечеству большими неприятностями. Но я обещаю все уладить. Ради твоих прекрасных глаз, Лидочка, – он поднял бокал, и мы чокнулись.

Я рассмеялась, стараясь не обращать внимания на странное чувство тревоги. Как бы то ни было, Борис выдержал свою роль влюбленного повесы до конца, проводил до дверей отеля, сыпля остротами и фрагментарными околонаучными познаниями.

Утром, как обычно, поехали к Черной горе. Весь день я была занята: нужно было оцифровать и систематизировать найденные образцы письменности. В центральном зале обнаружилась настоящая сокровищница: золотые ювелирные изделия, фаянсовые амулеты и вазы столь дивной работы, что не верилось, что это создано тысячелетия назад. Вечером, упаковав и погрузив находки, мы поехали обратно. У раскопок остались дежурные, чтобы, коротая ночь у костра, охранять территорию от возможных визитеров.

В дороге у меня было время обдумать вчерашнее якобы случайное знакомство. Что подвигло на это Бориса? Памятуя о возрасте, отбросила тщеславную мысль, что он попросту мной увлечен. Очевиден был лишь его интерес к моей профессиональной деятельности. А почему, собственно, молодому интеллигентному человеку не заинтересоваться древней историей своей страны?

В последующие дни я была так завалена работой, что загадочный Борис совсем улетучился из памяти. То, что мы нашли, не укладывалось в научные представления о бронзовом веке и гальштаттской культуре басарабь. Артефакты принадлежали иной, более ранней и развитой в техническом плане цивилизации.

– Все дело в неточности радиоуглеродного метода датировки, – остужал наш пыл и ребячье вдохновение Н.Б., начальник экспедиции. – Вот получим результаты фрактального анализа, тогда и представим научному миру нашу реконструкцию протофракийской цивилизации.

То, что мы приняли за систему пещер, оказалось верхним уровнем грандиозного сооружения, уходящего вглубь горы. Шахту обнаружили совершенно случайно. Рабочий, расчищавший стену одной из боковых пещер, ударом по камню привел в действие древний механизм – и под ногами разинул зев лаз. От него вели вниз ступени, но свет наших фонарей не позволял увидеть, насколько далеко. Тот, кто рискнул спуститься по выдолбленной в камне витой лестнице, стал первой жертвой этой несчастной экспедиции: он разбился, упав с высоты.

С большими предосторожностями мы исследовали два ближайших к поверхности уровня, не переставая дивиться мастерству неведомых зодчих. Центральный зал в виде полусферы диаметром около десяти метров окаймляли двенадцать других меньшего размера. Кривые плоскости были удивительным образом совмещены так, что в каждой точке сохранялось ощущение привычных для человека пропорций. В стенах имелись засыпанные породой проемы наружу, из чего мы заключили, что здание не было задумано как подземное, но оказалось погребено природой или людьми.

Надписей обнаружилось так много, что Н.Б. в который раз в крепких выражениях посетовал, что в экспедиционный отряд зачислен лишь один лингвист, да и тот женщина. В чем-то он прав: я далеко не сразу обратила внимание на тот простейший факт, что алфавит давно уже не греческий, как было на первом уровне.

К концу вымотавшей меня недели позвонил Борис. Заговорил как закадычный друг, совершенно уверенный, что я буду рада оставить все дела ради свидания с ним. И я собралась на удивление быстро, так что едва не забыла сумочку с русско-румынским разговорником, который всегда носила с собой. Борис заявил сразу, что наметил для нас экскурсию по городу, которым гордится, несмотря на малое в нем число и качество увеселительных заведений. Разумеется, мы посетили их все. Борис держался непринужденно, мне было с ним легко и весело. Везде нас окружали его друзья, с которыми он меня знакомил, с которыми мы чокались, а потом Борис кружил меня в танце, и кружились столики и лица то ли от вина, то ли от близости его сильного тела. Помню, стояли на мосту над быстрым потоком, который звался, по словам Бориса, Фэгэраш, бурлила вода, мы целовались, и я была счастлива, как школьница.