Николай Зеляк: Четвёртая планета. I книга научно-фантастического романа «Когда пришли боги»

Бог в необъятном, звездном мире должен быть один. Недоступный, всемогущий и непознаваемый. И никого рядом. Ему конкуренты не нужны…

Однако, в звёздном мире, до появления демиургов, произошло много чего интересного…

Прежде всего, для порядка, родился он сам!

Современная космологическая наука берёт на себя смелость отождествлять, наблюдаемую нами, область звёздного неба с понятием Вселенная, бодро полагая при этом, что кроме неё, ничего больше не существует. Учёным, даже, удалось вычислить физические размеры нашего звёздного мира и примерную дату появления его на свет.

Физические размеры этого мира оказались совсем не впечатляющими, а время его жизни нереально маленьким. По космологическим меркам, разумеется.

Считается, что наша Вселенная сотворила саму себя, прибегнув к помощи Большого взрыва! Утверждение дерзкое, весьма радикальное и очень популярное. Ничтоже сумняся, оно заявило о реальной дате рождения нашего ночного неба, щедро усыпанного звёздами! Не больше и не меньше.

И тут невольно напрашивается лукавое: а что было до того? а почему, собственно, рвануло? откуда взялась бомба? кто главный террорист?

Но, об этом обо всём, чуть позже.

А пока серьёзно пошатнулись давно устоявшиеся представления о нашем звёздном мире. Похоже, добропорядочный взгляд на него, как на нечто необъятное и вечно существующее, остался в прошлом.

Увы!

Революционное брожение в космологических умах началось вскоре после опубликования эйнштейновской теории гравитации.

Однако теория оказалась настолько тёмной для понимания, что её со скрипом усвоили всего несколько человек, включая сюда и самого её автора.

В самом начале двадцатых годов прошлого столетия к категории признанных знатоков общей теории относительности присоединился ещё один человек. И не только присоединился, но и продвинул её дальше. Этим человеком оказался молодой петроградский учёный Александр Фридман. Он увидел в теории то, чего не смог разглядеть сам её творец.

Проанализировав уравнения теории, советский учёный пришёл к выводу о том, что Вселенная, как это не парадоксально звучало для космологического уха того времени, должна была всегда находиться в движении. Расширяться, или сжиматься, как человеческое сердце. Только с нечеловеческим размахом и ритмом.

Математические выкладки петроградского учёного, Альберту Эйнштейну, поначалу, совсем не понравились. Он признал их ошибочными. Ещё бы! Они в корне противоречили его собственному воззрению на модель Вселенной. А эта модель виделась Эйнштейну в образе незамысловатого, свёрнутого в свиток, трёхмерного мира, безграничного, неподвижного и вечного.

Упрямый Фридман перепроверил свои расчёты, но ошибки не обнаружил.

При повторном предъявлении их автору общей теории относительности, тот, надо отдать ему должное, таки нашёл расчёты упрямца проливающими новый свет на решение космологической проблемы.

Вскоре теоретические изыскания петроградского учёного подтвердились на практике. Несколько лет спустя, американский астрофизик, Эдвин Хаббл, обнаружил, что ближайшие к нам звёзды, пусть с малой скоростью, но удаляются от нас. И чем дальше от нас находились небесные тела, тем быстрее они убегали!

Самыми прыткими, в этой звёздной компании, оказались квазары. Эти экзотические объекты находятся на самом краю Вселенной и убегают от нас почти со скоростью света.

Любопытно, что бы всё это означало?

А это означало, что каждая точка окружающего нас пространства как бы разбухает, непрестанно увеличиваясь в размерах.

Всё. Теперь было твёрдо установлено, что в большом, звёздном мире покоя нет. Он раздувается, как большой мыльный пузырь, играя всеми цветами радуги.

Но, до каких пор ему раздуваться? Есть ли предел этому процессу? Или его нет? И в каком мире мы живём? В открытом или закрытом?

На этот счёт существует два сценария его эволюции. Первый декларирует открытость нашего мира. Согласно же второго, наш мир замкнут.

В случае реализации первого сценария, астрофизиков заранее начинает знобить. Следуя ему, наш мир будет расширяться вечно. В финале его ждут абсолютная темнота, абсолютный температурный ноль и абсолютная необъятная пустота.

От второго сценария, наоборот, бросает в жар. Следуя ему, наша Вселенная когда-нибудь остановит свой бег, передохнёт немного, как уставший путник и пустится в обратный путь. Всё сущее в ней устремится к общему центру тяготения и, в конце своего пути, сварится в первозданном тигле. Будет жарко? Конечно! Зато есть шанс, что наша Вселенная, как птица Феникс, снова восстанет из пепла!