Александр Брызгалин - Прибежище Водолея

– Конечно, этого, – ответила Прекрасная Ре.

Наскоро перекусив, я сбросил с себя халат, выключил везде свет, надел респиратор и осторожно приоткрыл дверь в погруженную во мрак комнату. Двигаясь словно в замедленном кино, я опустился на колени и на четвереньках подобрался к смутно видневшемуся в дальнем углу надувному матрасу, на котором, заложив руки за голову, лежала Прекрасная Ля.

Комната перестала быть комнатой. Теперь, когда здесь не было ни люстры, ни мебели, когда стекла и стены были выкрашены в черный цвет, помещение сделалось просто «объемом». Спиральная галактика, диаметром метра полтора, висела под потолком в центре этого «объема», едва заметно вращаясь по часовой стрелке. Мириады крошечных светил разжижали непроглядную тьму, испуская холодное таинственное сияние, и зыбкий полумрак, плещущийся в черных углах, создавал иллюзию бесконечного пространства.

Я осторожно лег на спину рядом с Прекрасной Ля. Она положила мне голову на плечо, и мы вместе, в который уже раз, стали смотреть вверх, на столь близкие и столь недоступные звезды, постепенно расслабляясь и теряя ощущение реальности. И не было больше ни верха, ни низа, ни прошлого, ни будущего, а было только настоящее, растворенное в рассеянном свечении галактики, было неторопливое гипнотизирующее вращение, спокойствие и безмолвие.

Поначалу мы договорились, что дежурить будем по очереди, но ничего из этой затеи у нас не вышло. Очень скоро выяснилось, что такой расклад не устраивает ни меня, ни Прекрасную Ля. Уже на следующий после «локализации» день она пришла ко мне во время моей вахты, и с тех пор мы больше не расставались. Мы даже почти перестали есть – звезды заменили нам все. Под звездами мы засыпали, и под звездами мы просыпались, наши глаза привыкали к космическому полумраку, и, пожалуй, единственное, что нам мешало, – это духота.

Как и предупреждал Огав, время от времени галактика уплывала в сторону от центра «объема», и тогда мы раскрывали волшебные веера и плавными взмахами отгоняли дрейфующий объект подальше от коварных стен. Ориентировались мы по редкой цепочке тусклых красноватых звезд, предусмотрительно вывешенных по периметру потолка.

В такие минуты Прекрасная Ля преображалась, становилась бесплотной феей космоса, Хранительницей Всех Звезд и Созвездий. Не знаю, в кого преображался я. Надеюсь, зрелище было не слишком отталкивающим.

Время шло, летело, таяло в лелеемом нами заповедном уголке вселенной, но все стрелки в нашем доме теперь показывали високосный час, и нам было безразлично, что там за окном – утро или вечер. Если в окружающем мире что-то происходило, это касалось только окружающего мира. Мы жили по законам негаснущих звезд.

Однако мы все чаще стали задумываться о будущем, и мысли эти были совсем не веселые. Тема вслух не обсуждалась, но мы оба чувствовали, что волшебная сказка близится к завершению.

И все же когда конец наступил, выяснилось, что мы к нему совершенно не готовы.

В тот момент я находился на кухне. Внезапно из комнаты послышался негромкий хлопок. И потом снова – тишина.

Я замер над плитой. Не знаю почему, но я сразу догадался, что означает этот звук. Мне показалось, что у меня остановилось сердце.

Баланс вселенной был восстановлен. Стрелки сдвинулись с места – високосный час закончился.

Чуть слышно скрипнул паркет в передней. Прекрасная Ми, бледная, с неподвижным лицом, вошла в кухню, села на табуретку и положила на стол оба волшебных веера. Я не мог отвести от них глаз. Потом спросил:

– Значит, все?

Она не ответила, да я и не ждал.

Она принялась молча мыть посуду. Движения ее были чисто механическими. Из пальцев выскользнула и со звоном упала в раковину вилка.

Я перевел взгляд на чайник.

– И как же теперь? – беспомощно спросил я у своего искаженного мутного отражения.

– Да все так же, Задающий Бестолковые Вопросы, – ответила за него Прекрасная Ми. – Все так же… Сам знаешь.

Распорядитель Вселенной объявился ближе к ночи. Выглядел он усталым, но как будто довольным. И веснушек на голове у него значительно прибавилось. Не разобравшись с ходу в ситуации, он рассыпался в восторженных поздравлениях, однако, заметив наше удрученное состояние, сник и даже слегка попрозрачнел. Мы предложили ему чашку чая, и он не отказался.

Он рассказал нам про свою планету. Мы поняли, что это, без сомнения, самое прекрасное место во вселенной. Наверное, так оно и было. Отрадно, что хоть для кого-то в этом мире не существовало проблемы осколков и пустоты. Выяснилось, правда, что в результате «локализации» погибло семь тысяч солнц и около двадцати тысяч планет, но все они были необитаемыми.