Наталия Шитова - Девчонка с изнанки

– Ты прав: мне всё равно.

– Ну тогда, ты, должно быть, не сильно огорчишься, если я тебе скажу, что они нам родителями и не были.

– Что?! Как это?

– Они нас усыновили очень давно, тебе ещё и года не было.

– Ну и на хрена они нас усыновляли, да ещё двоих, если не собирались нас любить?

– Задачи им такой не ставили, любить нас, – усмехнулся Марек. – Любить и своих-то детей не каждому дано, а тут и вовсе. Бывает, конечно, всякое, но нам с тобой такой бонус не достался. Их задачей было вырастить нас, они её выполнили… Так что ты зла на них не держи, это бессмысленно. Наоборот, лучше вспомни добрым словом, они старались.

– Марек, я заору сейчас… – я вцепилась в брата, чувствуя, что у меня вот-вот нервы не выдержат.

– Эх, Кирюха, всё я тебе испортил… – грустно проговорил Марек и попытался погладить меня по голове.

Я оттолкнула его, обняла себя за плечи и сложилась пополам.

Я смирилась с тем, что меня не любили, а значит, я ничем никому не обязана. В моей голове всё давно лежало по полочкам и совсем перестало мне мешать. Но сейчас в голове перегорел какой-то очень важный предохранитель, который удерживал всё на местах.

– Марек, ты сказал «задачи им такой не ставили»… Кто? Кто им ставил задачу?

– Ну я не знаю, кто двадцать пять лет назад сидел здесь на моём месте, – вздохнул Марек. – Но это был именно он, я полагаю.

Я разогнулась, взглянула на брата. Он тревожно смотрел мне в глаза.

– Ты меня пытаешься подвести к какой-то мысли, да?.. Хочешь, чтобы до меня что-то дошло?

Он кивнул.

– Сразу сказать нельзя? Марек, мне очень плохо. Я ещё ничего не поняла, но я чувствую, что всё настолько хреново, что дальше некуда. Просто скажи, пожалуйста.

Марек привлёк меня к себе, крепко обнял и сказал тихонько:

– Кирюш, дело в том, что мы с тобой – гатрийцы.

– Да?!! – взвилась я, вырываясь из его рук. – А хрен тебе, бро! Не знаю, как ты, а я – девчонка с изнанки!

– Нет, систер. Оба мы с тобой с поверхности, – усмехнулся он.

– Ты спятил, что ли? Ты зачем мне втюхиваешь всякий бред?!

Марат смотрел очень серьёзно.

– Систер, я говорю правду.

– Хорошенькая правда! Ещё что сочинишь, Рассказчик? – я отодвинулась от него. – Теперь последний штрих остался к мелодраме: что мы с тобой и не брат с сестрой вовсе, так, что ли?.. А ведь и правда, блин, какой ты мне брат? Ты блондин, я тёмненькая, и в остальном не похожи совершенно… Родителей, ни родных, ни приёмных, больше нет, подтвердить некому…

Марат резко притянул меня обратно к себе.

– Дурёха… Родные мы. Самые родные. И нет у нас с тобой больше никого, мы вдвоём только.

– Что, спохватился? Успокоить теперь хочешь? Да-да, давай, сочиняй на ходу… – усмехнулась я, пытаясь прогнать жестокую нервную судорогу. – Почему ты так уверен, что мы родственники?

Марат тяжело вздохнул.

– Потому что я всё помню, Кирюш. Как мама беременная ходила. Как мы с ней в вагончике на изнанку летели. Как у неё в канале роды начались. Я ж большой уже был. Я помню всё…

– Марек, этого быть не может…

– Может. И оно так и есть… Вот смотри, – он встал с дивана, потянул меня за собой, подвёл к окну и показал вниз, на вагончик, в котором мы прилетели. – Вот примерно там же, на этом же месте стояла и наша вагонетка…

– Здесь?!

– Да, здесь. На этой базе… И ты… Ну, если ты уж так хочешь, то да – ты девчонка с изнанки. Родилась ты здесь, в вагонетке на рельсах. Здесь мне и показали тебя, величиной с ботинок… Я тогда долго слонялся по платформе туда-сюда, не понимал, почему не разрешают к маме подойти. А люди суетились. Сначала тебя унесли куда-то. А потом принесли большой чёрный мешок, а обратно увезли его на носилках. Я и не понял тогда, что это…

Я обхватила Марата покрепче, мы стояли у окна и смотрели вниз на платформу. Он продолжал тихо рассказывать, обнимая меня, а я слушала, как сквозь вязкую ватную пелену. Мой знаменитый слух почти отказал.

– Мы жили здесь долго, очень долго, ну, по крайней мере, мне, ребёнку, так показалось. Наверное, несколько месяцев всё-таки прошло. Ты уже игрушки хватать начала, переворачиваться. А я, наконец, стал нормально русский понимать, – Марек ткнул пальцем в стену напротив. – Вот там, на втором ярусе, видишь, окна чуть светятся? В том помещении мы и жили, и с нами нянчились все подряд, кто свободен был. А потом нам нашли приёмную семью. Теперь я знаю всю эту кухню, как облупленную, знаю, как это делается, когда надо спасти и спрятать детей. Нашли подходящих людей, очень хорошо им заплатили и слегка пригрозили, сделали крепкие подлинные документы… И мы оказались дома. Ты неправа, тебя всё-таки любили, ты была маленькая, смешная, ты их мамой-папой звать стала, они радовались. А меня да, меня они не выносили. Уже хотя бы за то, что я им всю технику в квартире перепортил. Вот прямо всю и сразу… Дальше ты знаешь…