Надежда Никитина: Вечные дети

И она удалилась неспешной походкой. Её костюм выделялся в школьном коридоре ядовитым фиолетовым пятном. Я не встречала пятидесятилетней женщины, которая решилась бы на такое однотонное безобразие! Стоп! Если ей под пятьдесят – значит, она вполне могла быть женой Сергея, а Саша – их поздним ребёнком. А почему тогда отчество – Анатольевич?

Директриса прервала мои размышления:

– Вера Васильевна, этого мальчика к нам устраивали через областной отдел образования. Намекнули, что мать – хорошая знакомая губернатора. Особняк на окраине, что остался от уехавшего прокурора, – помните? Его цена два года покупателей отпугивала, а Белкина дом купила сходу. Вы уж поосторожней с этой семьёй! Мамаша просила не приставать к ребёнку с расспросами. Всю необходимую информацию она предоставит сама.

Понятно, понятно. Об отце не стоит заикаться. Может, и к лучшему? Зачем травить душу?

В школе у меня взаимных увлечений, кроме того, раннего, не случилось. Я поступила в институт с огромным комплексом неполноценности. Любовь моего будущего мужа Виктора сразила меня, как гром среди ясного неба. Доводы мамы и подруг о том, что рабочий парень из сомнительной молодёжной тусовки не чета студентке-отличнице, не могли пробить моё защитное поле огромного счастья – счастья быть любимой.

Смолоду мы с мужем долго притирались характерами, до тридцати лет как следует попили друг у друга крови, чуть не развелись к сорока, но тут дочь скоропостижно вышла замуж и подарила нам двойняшек – Алёшку и Алёнку. И, началось… Алёнка страдала аллергией, Алёшка подхватил стафилококк. Девочке едва хватало материнского молока, мальчика перевели на искусственное питание. Здоровье малышей то сплачивало, то ссорило членов нашей семьи. Дочь училась. Зять зарабатывал деньги. Двойняшки подрастали у нас на руках. Я и не заметила, как мы превратились в дедушку с бабушкой, вместе балансирующих на грани любви и строгости. У меня к пятидесяти образовался благополучный брак.

Прозвенел звонок. Я вздохнула, вернула секретарю личное дело и бодро зашагала в кабинет.

В этот день последний урок естествознания стоял в расписании у моих пятиклашек. Я мужественно перенесла гвалт перемены, от которого отвыкла за лето, успела заполнить две странички журнала и понаблюдать за новеньким. Такой типаж нравится девчонкам: смуглый, кареглазый, с правильными чертами лица и коротким жёстким «ёжиком» волос над огромными ресницами и тёмными бровями.

Из-за тёплого сентября школьную форму ещё не требовали. Саша в своём строгом костюмчике и отглаженной голубой рубашке резко выделялся на фоне разноцветных футболок одноклассников. Он рассматривал их, не стремясь к контакту. Раза два спросил что-то шёпотом у Катюши. Материал урока выслушал внимательно, при обращении к нему смущался, но отвечал вразумительно.

В конце дня был назначен педсовет, поэтому я позволила себе своеобразную передышку. Повторив взаимосвязь живого и неживого, предложила школьникам описать вымышленное существо с указанием приспособлений к своей фантастической реальности. Разрешила снабдить описание рисунком. Через пятнадцать минут мне на стол стали ложиться тетрадные листочки, где предложения дополнялись каракулями страшилищ с зубами, рогами и хвостами. Ребята убегали из класса, а Саша не торопился.

В дверь заглянула мадам Белкина и строго позвала:

– Ну что же ты, Шурик? Я двадцать минут жду!

Таня с Аней – две подружки, задержавшиеся в кабинете, – прыснули со смеху, услышав непривычное имя, но замолчали под строгим взглядом Полины Вадимовны. Мальчик торопливо понёс мне своё сочинение.

– Вы писали самостоятельную? Дай мне проверить ошибки в ней.

Смутившийся Саша успел сунуть мне листочек в середину стопки, а я вложила стопку в учебник, взяла его под мышку и произнесла:

– Не волнуйтесь. Грамматические ошибки учитываться не будут. Это творческое задание.

– Насколько я знаю, при изучении любой дисциплины существуют единые школьные требования.

Я решительно встала из-за стола и вежливо улыбнулась:

– Мы их обязательно вспомним при анализе работ. Простите, меня ждут на совещании.

Саша выскочил из кабинета. Белкина, не прощаясь, пошла следом.

Помню, однажды, когда мы с Сергеем учились во втором классе и после уроков играли у него в комнате, к нам зашла его мама:

– Серёжа, папа вернулся. Мы не должны скрывать, что у тебя неприятность.

Отец вошёл в военной форме, успев лишь разуться. Под его взглядом Сергей раскрыл школьную тетрадь с тройкой. Я стояла рядом и гадала: придёт наказание в виде короткого подзатыльника или долгой нотации? Мужчина смотрел на тройку слишком долго, потом с силой ткнул в оценку указательным пальцем и произнёс: