Алексей Смирнов - Опята. Роман

Гастрыч шарахнул по столу, и все подпрыгнуло.

7. Капище

– Вы неразвиты, – отмахнулась Оранская. – Вы ничего не смыслите в грибах – особенно в их волшебстве.

– А вы смыслите? – Извлекунов задал встречный и унизительный вопрос. – Тех, что в сортире выросли, никто и не признал. Или сразу помрем, или помучаемся, как выражаются в кино.

– Но что, если это – знак, откровение, особое явление: вот где искать Истину, хотя в таких местах откровенничают не самые светлые силы…

– В общем, кончай базар, – Артур Амбигуус-старший и не заметил, как оборотистый Гастрыч постепенно захватил инициативу, готовый выпить и съесть что угодно – лишь бы переиначить свое опостылевшее сознание.

Все встали из-за стола и, осторожно ступая, чтобы не разбудить счастливого сновидца Артура-младшего, путешествовавшего по изображениям экзотических стран на марках с кислотными помарками, приблизились к санитарно-гигиенической поляне, возбуждавшей всеобщий интерес.

Грибы торчали себе.

Их было несколько, пять или шесть, не считая выдранного и уничтоженного Гастрычем ради предварительного и поверхностного знакомства. Они выглядели отвратительными и казались уже не полностью белыми, но с гибельным сероватым оттенком. «Все, что гибелью грозит… таит… необъяснимое блаженство», – напомнил Гастрыч с небольшими погрешностями и купюрами. Они выросли в доме, не выходя за порог презираемой теплицы, в атмосфере без солнца, которая никак не могла по-хорошему сказаться на сути – о чем бы им не вещала сумасшедшая Оранская.

– Дрянной у тебя выключатель, – на ходу бросил Гастрыч. – Поменял бы.

Хозяин промолчал. Он, признаться, недолюбливал соседа за умение починить кран и переменить лампочку. Однако Артур Амбигуус решил смолчать – мол, и этот работает хорошо. Мало ли что – дело предстояло рискованное, на Оранскую он мог полагаться только в мечтах, и то в ином смысле, а тут нужно было косвенно, без касаний, положиться на прочное и надежное рабочее плечо. Выражаясь точнее – чутье. Как часто бывает, что в нас перемешиваются и заменяют друг дружку разные органы и процессы – например, обоняние и плечи.

– Тащи сюда кастрюлю, – распорядился Гастрыч и сел на пол, раскинув ноги по бокам от вместилища переработанного комбикорма. Он обращался именно к этому предмету, но за кастрюлей устремилась Анюта.

Артур Амбигуус переминался с ноги на ногу.

– В этом сортире действительно… вечно перегорает лампочка и что-то журчит… хрипит и стонет…

– Вот видите! – взметнулась Оранская.

– Особенно, если слить, – добавил окулист.

Сказав так, Извлекунов привалился к косяку и молча следил за событиями.

– Если выйдет приличная вещь, – рассказывал Гастрыч, – мы ее на продажу пустим. Будем бодяжить… хотя бы тем же лесным отваром.

Оранская взялась за виски:

– Помилосердствуйте! Двойники получатся неполноценные. Практически призраки… или уроды, чудовища…

– Ну, и эти сгодятся на что-нибудь. Когда понадобится, может, удержат чего в руках – скажем, свечку – или хоть просто поприсутствуют. Для массовости…

Анюта вручила Гастрычу огромную темно-зеленую кастрюлю для варки варенья.

– От, знаете, мне врезало раз по мозгам! – вспомнил Гастрыч.

Извлекунов не выдержал:

– И не раз. Тут литров пять. Все собираетесь сварить и выпить?

– А мы что, куда-то торопимся? Если ты спешишь – пожалуйста! Извлекай сыроежку и жри. Давай, выдирай! Дойдешь как-нибудь… куда-нибудь… космонавт. А мы будем степенно чаевничать. Такой напиток пьется чайным прибором, – с легкими погрешностями в грамматике рассуждал Гастрыч. – Мы его по чашечкам разольем. Поварешкой. Кто хочет – подсластит, кто нет – посолит… поперчит…

Артур Амбигуус-старший не без профессиональной гадливости взирал на грибы.

– Их бы помыть для начала, – высказался и он. – Это же моя земля, как-никак. Знаешь, сколько я в нее вложил?

Он распахнул дверцы встроенного шкафа, и все увидели там прорву банок с растворителями, лаками и антисептиками.

– Никакой твоей земли нет, – возразил Гастрыч. – Квартира твоя, а земля не твоя. Закона еще нету такого, чтобы все тут твое было. И эти грибы, землицей рожденные – наше общее достояние. Может быть, это клад? Нам причитается двадцать пять прОцентов…

Он сгреб все грибное семейство в горсть, напоминавшую ковш; выдернул вместе с несерьезной, сочащейся прохладным потом грибницей и швырнул в подставленную кастрюлю.