Генри Каттнер - Путь богов

Но вихрь тут же поймал его, швырнул в самую свою сердцевину, оглушил ужасающим воем, и развернул так, что крыльям стало больно, а голова пошла кругом. Время замерло. Ошеломленного, его носило туда-сюда непреодолимым ветром. Керн закрыл глаза от несущейся пыли, руками заткнул уши, чтобы окончательно не оглохнуть и позволил урагану делать с ним все, что угодно.

Затем Керн почувствовал прикосновение на руке и немного вышел из полуобморочного состояния.

Должно быть , подумал он , я лежу на земле, и сделал инстинктивную попытку подняться. Но это движение заставило его вращаться. Керн открыл глаза пошире и увидел, что земля кружится далеко внизу.

Он летел с потрясающей скоростью в холодной вышине, вокруг завывал ветер, и Керн несся на нем, как на салазках, а рядом с ним летала какая-то незнакомая девушка.

ДЛИННЫЕ СВЕТЛЫЕ волосы, развевающиеся позади нее, голубые глаза и порозовевшее от ветра лицо. Девушка что-то кричала ему, но слова ее тут же уносило ветром, и он ничего не слышал, кроме непрерывного, оглушительного воя вокруг. Керн увидел, что девушка держит его одной рукой, а свободной показывает куда-то вниз. Он не слышал ее слова и знал, что все равно не мог бы понять их, но значение жеста трудно было перепутать.

Кивнув, он высоко поднял левое крыло и выгнул тело, направляясь по нисходящей спирали вниз. Девушка летела рядом с ним, вместе они скользили по мчавшимся воздушным потокам, изящно лавируя против ветра, выбирая путь инстинктивными мускульными реакциями, а земля внизу колебалась и волновалась, как море.

Скользя вниз, Керн испытывал такое ликования, какого не чувствовал никогда в жизни. Он почти ничего не знал об этом мире или о летящей рядом девушке, но одно было ясно — он больше не одинок. Он не является больше единственным крылатым существом на чуждой планете. И это длинное нисходящее скольжение, точно ритм безукоризненных танцоров, отвечающих на малейшие движения партнера, наполнили его небывалым восторгом.

Впервые Керн понял, что самый большой секрет летающей расы кроется в том, что одинокий летун познает лишь половину радости полета. Но когда рядом на воздушной трассе появляется второй крылатый, когда ваши крылья бьются в едином ритме, только тогда вы испытываете полный экстаз полета.

У Керна захватило дыхание от радости и волнения, когда земля оказалась совсем близко, и нужно было идти на посадку. Потом крылья его задрожали, он замер в воздухе и опускаясь, почувствовал под ногами твердую землю. Пришлось немного пробежаться, чтобы окончательно остановиться, и девушка бежала возле него, смеясь на бегу.

Когда же они, наконец, остановились и повернулись друг к другу, длинные пепельные волосы летели, как облако, догнали девушку и она, смеясь, обеими руками откинула назад их спутанную массу, складывая за плечами светлые, под цвет волос, крылья.

Теперь Керн увидел, что на ней было обтягивающее платье из тонкой, гибкой кожи и высокие сапожки из того же материала. Украшенная драгоценными камнями рукоятка кинжала торчала из-за пояса и доходила до самых ребер.

Вокруг все еще дул холодный, пронзительный ветер, но он постепенно слабел и воздух становился заметно теплее. Они стояли на покрытом лесом холме, под деревьями, шелест крон которых добавлял шума к вою ветра, И Керн видел впереди широкую равнину, по которой брело к горизонту множество смерчей. Ураган, должно быть, кончается, подумал он.

Девушка заговорила. У нее было приятное контральто, а язык оказался немного гортанным и, разумеется, совершенно неизвестным. Керн увидел, как на ее лице появилось удивление и сомнение, когда до нее дошло, что он не понимает ее слова.

— Прости, — сказал Керн. — Ты очень симпатичная. Мне жаль, что мы не можем поговорить друг с другом.

Она ответила на его улыбку, но замешательство на ее лице усилилось.

Она не может поверить, что я не знаю ее языка , подумал Керн. Значит ли это, что в здешнем мире существует только один язык? Но не принимаю ли я желаемое за действительное? Я очень хочу, чтобы так и оказаюсь! Потому что это означало бы, что здесь все люди крылатые, свободно передвигаются, так что отдельные языки просто не имели возможности развиться.

Сердце его колотилось от нетерпения поскорее во всем разобраться, так что это показалось ему даже смехотворным. До сих пор он даже мечтать не смел, что когда-нибудь найдет расу, которая могла бы принять его. Брюс Халлэм настроил свою машину на совокупный образец всей группы мутантов, прекрасно понимая, что только один из них сможет найти приемлемый для себя мир. Но зная способности Брюса, нечего было удивляться результату.