Генри Каттнер: Планета — шахматная доска

Он представил, как отвечает на заданный вопрос: «Я просто поддавался ей. Все-таки ее жаль. Она привыкла выигрывать у меня без особых усилий, но это в прошлом».

Чтобы убедить исследователей, надлежало действовать хитрее, но зародыш идеи стоит приберечь на будущее. Бриден попытался отвлечься; ему опять вспомнился брат-мутант, а вместе с ним, как обычно, пришло осознание собственных недостатков. Впрочем, все встанет на свои места, ведь потеря работы означала бы для Бридена, что с Луисом ему никогда не сравниться.

Термочашки с кофе нырнули в анализатор, замерли там на мгновение, пока приборы проверяли, не содержит ли жидкость наркотики, изотопы урана или цианид, а затем плавно выскользнули на стол. Бриден повертел свою так и эдак, пока не выбрал нужное положение. Тогда он добавил в кофе сахарно-сливочную массу и стал смотреть, как она растворяется. Каролина что-то произнесла.

— А? — переспросил Бриден.

— Маргарет, твоя жена. Ты хоть помнишь, что женат, или это тоже стерлось у тебя из памяти? Хватит уже ломать голову над гамбитом — игра окончена.

«По-настоящему — не окончена, Кэрри».

— Ах, да, извини, — ответил он. — Она сейчас в Скалистых горах, под Денвером. Решила, что там воздух целебней.

— Это у нее первый ребенок?

Он кивнул. Каролина, прихлебывая кофе, изучала Бридена поверх края чашки.

— Выше голову, — неожиданно выдала она. — Я знаю, что тебя тревожит. Но закон Менделя на твоей стороне.

«Новая оплошность?»

— Да, мне немного не по себе, Кэрри, — вслух произнес он. — Ты же знаешь, мой брат — мутант.

— Но твои родители были здоровы, — не согласилась она. — Обратись к толковому генетику. Конечно, за последние сто лет ничего существенно нового не открыли: сейчас неподходящее время для исследований. Но про гены известно предостаточно. Сколько лет твоему Луису?

— Пятьдесят два. Он на двадцать два года старше.

— Боже правый! — воскликнула Каролина, неуловимо схожая в этот момент с разгневанной, хотя и слегка осовремененной королевой Викторией. — Даже если твои родители попали под жесткое излучение… — где, кстати?

— Гавайский эксперимент, в девяносто втором.

— Так! Генетические комбинации обычно возвращаются к норме. А уж за двадцать два года!.. Можешь не сомневаться, что к моменту твоего зачатия родители были вполне здоровы. Речь ведь не идет о наследственности Маргарет?

— О мутациях? Нет. В ее семье никто не облучался. Дед, правда, когда-то по работе имел дело с рентгеном.

— С рентгеном, — презрительно скривилась Каролина. Сама она начинала прямо с мезатронов. — Твой ребенок не будет мутантом. Это исключено.

— Пока эмпирически не доказано обратное, — возразил Бриден. — Ты рассуждаешь теоретически, а между тем за целое столетие не проводилось никаких независимых исследований в этом направлении — ни в одном из направлений… — Вспомнив, что датчики записывают его слова, Бриден добавил: — К счастью, разумеется. Вдруг бы оказалось, что родители снова случайно подвергались облучению еще до моего рождения: после первого воздействия у них могла появиться предрасположенность…

— Но ты-то не мутант.

— Может быть, латентный. Рецессивный.

— Не может быть, — решительно заявила Каролина. — В крайнем случае твой малыш-мутант будет как Луис. А ведь тот вон куда скакнул!

— Да уж. «Ай-кью» у него — заоблачный. Зато он страдает алкаптонурией: в его крови отсутствует энзим для окисления алкаптона, один из генов с изъяном. С мутантами всегда так — не знаешь, чего ожидать: одни гены обеспечивают бесподобный коэффициент интеллекта и все такое прочее, а другие вдруг выдают фортель. Именно поэтому мутанты долго не живут. Все с какими-нибудь аномалиями.

— Но ведь Луис-то жив!

— С алкаптонурией вполне можно мириться. А если у моего ребенка будет фенилкетонурия?

— Да, плоховато, — согласилась Каролина. — Или как?

— Одна из кислот в крови не расщепляется. Плохо то, что фенилкетонурики чаще всего — имбецилы или вовсе идиоты. У них затронута центральная нервная система. Они умственно неполноценны, Кэрри.

— Надеюсь, ты не стал делиться с женой столь жизнеутверждающими размышлениями, — заметила та. — Даже я вижу, насколько это надуманно.

— Профессиональное заболевание всех будущих родителей. С тех пор как стали рождаться мутанты, каждый заблаговременно беспокоится о своем чаде. Ладно, будем считать, что ты права. Когда малыш появится на свет, я просмотрю его медицинскую карту и вздохну спокойно.