Рэй Брэдбери: Человек в картинках (сборник)

Из детской доносились ужасные крики.

– Вот-вот, – сказал Джордж Хедли. – Интересно, что ты скажешь?

Они вошли без стука.

Крики смолкли, львы что-то пожирали.

– Ну-ка, дети, ступайте в сад, – распорядился Джордж Хедли. – Нет-нет, не меняйте ничего, оставьте стены как есть. Марш!

Оставшись вдвоем, мужчины внимательно посмотрели на львов, которые сгрудились поодаль, жадно уничтожая свою добычу.

– Хотел бы я знать, что это, – сказал Джордж Хедли. – Иногда мне кажется, что я вижу… Как думаешь, если принести сильный бинокль…

Дэвид Макклин сухо усмехнулся.

– Вряд ли…

Он повернулся, разглядывая одну за другой все четыре стены.

– Давно это продолжается?

– Чуть больше месяца.

– Да, ощущение неприятное…

– Мне нужны факты, а не чувства.

– Дружище Джордж, найди мне психиатра, который наблюдал бы хоть один факт. Он слышит то, что ему сообщают об ощущениях, то есть нечто весьма неопределенное. Итак, я повторяю: это производит гнетущее впечатление. Положись на мой инстинкт и мое предчувствие. Я всегда чувствую, когда назревает беда. Тут кроется что-то очень скверное. Советую вам совсем выключить эту проклятую комнату и минимум год ежедневно приводить ко мне ваших детей на процедуры.

– Неужели до этого дошло?

– Боюсь, да. Первоначально эти детские были задуманы, в частности, для того, чтобы мы, врачи, без обследования могли по картинам на стенах изучать психологию ребенка и исправлять ее. Но в данном случае детская, вместо того чтобы избавлять от разрушительных наклонностей, поощряет их!

– Ты это и раньше чувствовал?

– Я чувствовал только, что вы больше других балуете своих детей. А теперь закрутили гайку. Что произошло?

– Я не пустил их в Нью-Йорк.

– Еще?

– Убрал из дома несколько автоматов, а месяц назад пригрозил запереть детскую, если они не будут делать уроки. И действительно запер на несколько дней, чтобы знали, что я не шучу.

– Ага!

– Тебе это что-нибудь говорит?

– Все. На место рождественского деда пришел бука. Дети предпочитают рождественского деда. Ребенок не может жить без привязанностей. Вы с женой позволили этой комнате, этому дому занять ваше место в их сердцах. Детская комната стала для них матерью и отцом, оказалась в их жизни куда важнее подлинных родителей. Теперь вы хотите ее запереть. Неудивительно, что здесь появилась ненависть. Вот – даже небо излучает ее. И солнце. Джордж, вам надо переменить образ жизни. Как и для многих других – слишком многих, – для вас главным стал комфорт. Да если завтра на кухне что-нибудь поломается, вы же с голоду помрете. Не сумеете сами яйца разбить! И все-таки советую выключить все. Начните новую жизнь. На это понадобится время. Ничего, за год мы из дурных детей сделаем хороших, вот увидишь.

– А не будет ли это слишком резким шоком для ребят – вдруг запереть навсегда детскую?

– Я не хочу, чтобы зашло еще дальше, понимаешь?

Львы кончили свой кровавый пир. Львы стояли на опушке, глядя на обоих мужчин.

– Теперь я чувствую себя преследуемым, – произнес Макклин. – Уйдем. Никогда не любил эти проклятые комнаты. Они мне действуют на нервы.

– А львы – совсем как настоящие, верно? – сказал Джордж Хедли. – Ты не допускаешь возможности…

– Что?!

– …что они могут стать настоящими?

– По-моему, нет.

– Какой-нибудь порок в конструкции, переключение в схеме или еще что-нибудь?..

– Нет.

Они пошли к двери.

– Мне кажется, комнате не захочется, чтобы ее выключали, – сказал Джордж Хедли.

– Никому не хочется умирать, даже комнате.

– Интересно: она ненавидит меня за мое решение?

– Здесь все пропитано паранойей, – ответил Дэвид Макклин. – До осязаемости. Эй! – Он нагнулся и поднял окровавленный шарф. – Твой?

– Нет. – Лицо Джорджа окаменело. – Это Лидии.

Они вместе пошли к распределительному щитку и повернули выключатель, убивающий детскую комнату.

Дети были в истерике. Они кричали, прыгали, швыряли вещи. Они вопили, рыдали, бранились, метались по комнатам.

– Вы не смеете так поступать с детской комнатой, не смеете!

– Угомонитесь, дети.

Они в слезах бросились на диван.

– Джордж, – сказала Лидия Хедли, – включи детскую на несколько минут. Нельзя так вдруг.

– Нет.

– Это слишком жестоко.

– Лидия, комната выключена и останется выключенной. И вообще, пора кончать с этим проклятым домом. Чем больше я смотрю на все это безобразие, тем мне противнее. И так мы чересчур долго созерцали свой механический электронный пуп. Видит бог, нам необходимо сменить обстановку!