Сергей Язев-Кондулуков - Авантюристы

– Чтоб тебе провалиться в преисподнюю, старая крыса! – тихо выругался Джон, – у тебя, что, пятизвёздочный отель или старая халупа с ватным одеялом. А кто принимает постояльцев? – громко крикнул он.

Но за дверью стояла глухая тишина.

Раздавив окурок каблуком, – он направился к машине.

Он объездил ещё несколько домов, но на постой его брать категорически отказывались. А в одном из домов на тщетную просьбу Джона указать ему, кто же пускает постояльцев в их деревне, грубый мужской голос пригрозил, если он не уберётся ко всем чертям спустить на него собаку, которая захлебываясь громким злым лаем, рвалась на цепи.

Было почти темно, когда желтый свет фар, выхватил ещё один маленький аккуратный домик. Больше из злого азарта, нежели на что-то надеясь, он сильно дёрнул за шнурок колокольчика. К его удивлению никто не стал ни громко кричать, ни спускать на него собак. Отворилась небольшая калитка, и навстречу ему вышла маленькая седая старушка в черном платке на голове.

– Постояльцев пускаете? – почему-то тихо спросил сразу оробевший Джон.

– Заходи, сынок, заходи, – тихо и приветливо проговорила она.

– Я на машине, – опять тихо проговорил Джон.

– Сейчас мы откроем ворота, – вдруг, почему-то засуетилась старушка, – ох помоги, сынок! – и громко охнув, она неловко схватилась за поясницу.

Торопливо подскочив к ней, Джон с трудом раскрыл тяжёлые ворота и загнал машину.

Зайдя в комнату, Джон невольно остановился. Его поразили глаза старушки, синие необычайно василькового цвета, казалось, они смотрели не на Джона, а куда-то далеко вглубь себя.

– Кушать будешь, сынок? – приветливо спросила она.

– Не отказался бы, – с трудом проговорил Джон.

Старушка поставила на стол тарелку густого наваристого супа с курицей, дала Джону большой ломоть свежего чёрного хлеба, а сама уселась напротив него и, подперев голову рукой, стала задумчиво смотреть на него. Но странное дело, пристальный взор старушки нисколько не настораживал Джона, а, наоборот, придавал ему спокойствие и уверенность.

– А ведь ты похож, сынок, на него, очень похож, – и старушка тихонько вздохнула.

– На кого бабушка? – спросил Джон.

– Да на сыночка моего, Арнольда.

– А где он сейчас? – спросил Джон.

– Нет его, сыночка моего, – тихо ответила она, – уже полгода как нет. Убили его.

И тело его белое так и осталось лежать навеки в чужой земле, – и старушка опять тихонько вздохнула.

– А вы поплачьте, бабушка, поплачьте, – участливо проговорил Джон, – так легче будет.

– Да, отплакала я своё, – тихо сказала старушка, – теперь не я, теперь сердце моё плачет.

В комнате повисло неловкое молчание.

– Вот ведь сволочи какие! – стремясь разрядить затянувшуюся паузу, – быстро заговорил Джон, – взяли и ни за что ни про что, убили хорошего парня.

– Он служил у меня по контракту в Сербии, – сказала старушка и взглянула на Джона своими васильковыми глазами, – хотел заработать немного денег, чтобы жениться на Берте, старушка показала на фотографию, висевшую на стене, – до конца срока осталось две недели, когда мне пришло письмо.

Она вынула из-за пазухи желтый листок и подала его Джону.

– Но вы хоть на могилу к нему ездили? – спросил он.

– Нет и могилы его нет, как сказал его офицер, он подорвался на мине, а кто знает, кто поставил эту мину, свои или чужие? Я не виню тех людей, ведь они защищали свой дом, а Арнольд был для них чужим, но хоть бы тело от него осталось, и старушка, бережно свернув листок, опять засунула его за пазуху. Вот и кровать его осталась, а его нет, – и старушка опять тихонько вздохнула.

Оставшись один, Джон торопливо принялся распаковывать свои вещи. По своему характеру, он был натурой легко возбудимой, неуравновешенной, и разговор со старушкой окончательно выбил его из колеи.

Уже десятый раз он вертел в руках бинокль, абсолютно не понимая, зачем он это делает. Завтра успею, и он со злостью швырнул его на дно корзины. Погасив свет, и не раздеваясь, он улёгся на кровать.

В глубине комнаты неторопливо ходил маятник, размеренно отмеряя порции времени, где-то под полом, поедая свою скудную трапезу, шуршали мыши. Бесконечная лента памяти, помимо его воли, начала медленно раскручиваться в голове Джона.

Вот он счастливый и смущенный стоит с почетным аттестатом колледжа, учителя прочат ему блестящее будущее. Вот он легко сдаёт экзамены, запас знаний полученных в колледже, оказался настолько прочным, что к экзаменам готовится почти, не пришлось, и поступает на первый курс института. Вот он через год, разочаровавшись в выбранной профессии, без сожаления покидает институт и устраивается работать техником в одну небольшую фирму.