Мария Буркова - Середина Земли. Иркутские были

Стареющих дамочек, как одна прогибающихся перед администрацией школы, раздражали также его вечно длинные, но аккуратно причёсанные волосы – никакие аргументы о правильности классового подхода и рамках приличий на вредного мальчишку не действовали, он сразу же начинал резкие апелляции к образу мушкетёров и уходил в дебри истории, не всегда ведомые самим великовозрастным оппонентшам, а его матери указывать было бесполезно, та вечно была в разъездах: работала проводницей на пассажирских поездах. Однажды он довёл до слёз несчастную молодую историчку, вежливо указав, что её уроки слишком безжизненны и лишь повторяют текст учебника, который можно и дома прочесть тем, кто вовсе не идиот – а после, смутившись, сам же упрашивал её успокоиться, выгнав оставшихся одноклассников прочь из кабинета. Это тоже в красках донесли Маргарите Константиновне, но та не стала ковыряться в теме, узнав также, что ученик и учительница подружились на почве её предмета – а о том, что содержал свёрток, что через неделю приволок ученик учительнице, спросить не удалось, не лазать же в сумку к подчинённой прямо при ней… Побывав раз на её уроке и увидев, что парнишка отвечает лучше всех основной материал, сопровождая его дополнительными сведениями, завучиха сочла возможным просто составить нормальный протокол посещения и забыть об инциденте навсегда – и так успеваемость школы дрянь, пусть так и будет.

В данный момент, однако, Маргарита Константиновна сурово двигалась по школьному коридору, высматривая между делом выгнанных с урока учеников, чтоб пресечь их посиделки под лестницей либо в буфете – сколько не указывай этим королевам половника, что только во внеурочное время нужно пускать детей – бесполезно. Скучающие работницы кухни и кассы никого не гоняли со своей территории, гордо владея как недоедками и объедками, так и испытывая дефицит в простодушной болтовне, оттого к их пристани постоянно прибывали разные отпрыски, томимые дефицитом родительской заботы дома, а то и вовсе отсутствием таковой на деле. В коридорах обоих этажей царила образцовая тишина, с балетной грацией носилась техничка в халате и с огромной тряпкой из мешковины на швабре – сразу видно, что удачно отстояла двухчасовую очередь за чем-нибудь в гастрономе, а сейчас активно показывает, что никуда не отлучалась с рабочего места, никуда. Под крупными электронными часами располагался пост №1 для дежурного класса по школе – и при приближении завучихи шестиклассницы резко встали по стойке «смирно», успев, впрочем, одёрнуть белые фартуки на бурой форме и нацепить протокольные улыбки; стоять здесь и подавать звонки было особой честью, поэтому в школе была масса народа, что и мечтать не могла о ней. Строго кивнув в ответ на подобострастные взоры дежурных, Маргарита Константиновна двинулась в учительскую за каким-то делом, кажется, ей был нужен какой-то из классных журналов другой смены, но не успела скрыться там…

В конце коридора распахнулась дверь – о, так двери распахиваются очень особенно, когда кто-то вылетает вон по требованию учителя покинуть класс, это невозможно спутать! Так и есть, не без этого – какой-то шельмец не старше дежурного класса, а дежурит нынче образцовый 6 «А», оттого можно было вполне чувствовать себя спокойно, там желающие стать отличницами превалируют во всей смене, донесут к вечеру в целости, что и где кто когда сделал, и при каких обстоятельствах. Маргарита Константиновна двинулась мимо учительской по направлению к кабинету, выплюнувшему ученика – а, так то ж опять музыка, странно, вроде ж перенесли в основное здание из пристроя. Ну, какие там снова проблемы с дисциплиной, что такое? Более чем странно, Пашка Краснов, он же вроде не из буйных вовсе. Ну, с этим обычно проблем нет, усадить его читать до конца урока, и порядок, но что произошло-то? Завуч, плавно переваливаясь на уставших ногах, и оттого носившая обувь без каблуков – за две смены на каблуках проклянёшь всех и вся – приняла как можно более внушительный вид и двинулась по коридору к нарушителю дисциплины. Тот же, бесстыже показав фигу закрытому кабинету, что уже должно было быть расценено как дополнительная дерзость, ведь понятно, что сие будет замечено, сунул руки в карманы, что также порицалось школьными порядками, и двинулся наглым широким шагом прочь от кабинета по коридору – вместо того, чтоб оставаться под дверью или хотя бы подойти к ближайшему подоконнику. Мало того, этот юный наглец ещё вытащил из кармана чётки из разноцветного оргстекла и взялся помахивать ими с пижонской брезгливостью на лице – а это уже вовсе не шалость, это настоящий вызов, с грустью пришлось признать Маргарите Константиновне, недоумевающей, зачем ей именно сейчас это шебутное безобразие с претензией свалилось на голову. Кабы ей попался в этаком качестве сейчас кто из приличных школьных хулиганов – нет проблем, устроить распекаловку было бы даже приятно. А чего ждать от этого не особо поддающегося контролю и внушению кадра – было вечно неясно, такие обычно идут по скользкой дорожке к фарцовщикам и дальше, докладывали ведь уже, что жевательную резинку он на что-то меняет, а сам не жуёт. Вон, глаза хоть и голубые, но бешеные, значит, сам скандал устроил, негодяй, чем ему музыка-то не угодила теперь?