Алексей Артамонов - Смерть Земли

– Ого, – болтая ногами, я обратился к охранникам: – Вот это бицепсы! Бьюсь об заклад, вам их тоже здесь сделали. Наверное, ты был ботаном, а тебя все били, раз вы такие «банки» себе нарастили?

– Скорей бы тебя уже утилизировали, – прошептал один из охранников.

– Перед этим я тоже хочу нарастить такие бицепсы – доктор говорил, что это можно сделать в два счета.

Я думаю, хватит трикстерства, хотя от этого и трудно отказаться. Интересно, насколько их мышцы рабочие? Всё-таки тяжелой работы они не видели. Но ребята слишком здоровые, что тут говорить, по сравнению с ними, моя жилистость выглядит убого.

Меня привели в комнату, где все было белым, царила стерильная тишина. От всего этого веяло какой-то неестественностью, казалось, сам воздух был здесь стерилизован. Белые стулья, белые кровати, белые стены… Если здесь пожить немного, то, пожалуй, можно сойти с ума. У белого цвета странная особенность: он делает все объемней, кажется светлым и добрым, но через некоторое время начинает угнетать. Видимо, такая белизна и в человеке, в слишком больших количествах, начинает угнетать, скрывая за собой все самое темное. Вот почему «чистенький» человек, этакий «святоша», который нравится всем, не делает зла, но и добра никому еще не сделал, вызывает большие опасения у самых пытливых умов.

– И вы сможете вот так же оживить, или, как вы называете это, реконструировать, членов нашего совета и их семьи? – Рослый мужчина с вечно молодым телом и лицом сидел в деревянном кресле, вдыхая запах хвои и цветов, которые изобиловали в саду.

– Необходимы некоторые тестирования, иначе кто знает, какой процесс может наступить. Если уже реконструированного мы попытаемся омолодить, нужно вначале испробовать на ком-нибудь из уже реконструированных, – доктор говорил неуверенно, словно боялся разочаровать своими словами собеседника, – я предлагаю начать уже завтра, тем более что один из реконструированных всеми руками «за», да и ему после операции будет проще интегрироваться в наше общество.

Сосны мерно раскачивались, источая запах хвои. Они то успокаивались, то вновь начинали раскачиваться, словно сказочные великаны, каждый раз реагируя тем самым на дуновение ветра.

– Это кто же из них? Тот, которого нашли после аварии в болоте или сумасшедший, который решил потягаться с вулканом? – мужчина засмеялся. – Как только научитесь быстро и без дефектов оживлять, я тоже сделаю какой-нибудь из этих трюков. А представляете, как это будет выглядеть для предвыборной кампании, а?

Собеседник доктора, мечтательно, посмотрел на небо.

– Вы всё-таки решили баллотироваться на пост президента? – чтобы прервать недолгую паузу, спросил доктор.

– Всё это формальность, мой милый Джонс, все это формальность. – Откровение мужчины прервал слуга, который сообщил, что пришел персональный тренер по йоге. – Хорошо, сейчас иду, – ответил собеседник, – о чем это я? Ах да. Всё это формальность, наша семья владеет своим бизнесом, другая своим, мы ещё в университете были в одной организации, а теперь все силы вкладываем в экономическую мощь и в эти разработки по омоложению. В наших руках – экономика, проще говоря – деньги. Думаете, парламенты, сенаты, синоды и прочее играют какую-то роль? Далеко ли они пойдут, если их лишить их вкладов в банках, топлива, еды, да того же омоложения? В лучших борделях, которыми владеют наши компаньоны, отдыхают и президенты, и генсеки, и кардиналы – все. Считайте, милый доктор, что пост президента для меня – просто развлечение, так, потешить собственное самолюбие. И еще, – встав, он наклонился над доктором. – Я очень откровенен с вами, очень, может даже чересчур. Это не просто так. – Затем, изменив тон, он выпрямился, сказав напоследок: – Простите, сейчас у меня занятия йогой. Йога – прекрасное средство, чтобы сохранить молодость и здоровье. Ведь так, доктор?

Джонс еще немного посидел под раскачивающимися соснами, источающими прекрасный аромат. Он все прекрасно понимал. Понимал, что бросить просто так все и уйти не сможет, он на крючке такой вот откровенности.

– Чёрт бы побрал его откровенность! – Иногда он начинал завидовать тому второму реконструированному, который сгорел над вулканом. – Может, тоже вот так вот полететь с ним и… м-да, – внезапно он вспомнил, что каждую неделю они проходят тщательный медицинский психологический осмотр и за мысли о самоубийстве ему грозит лечение. – А ведь всё это создавал я, – сказал, вздохнув, доктор.