Владимир Корешков: Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона

Полет на звездолете, в замкнутом пространстве бокса – невероятно скучное занятие. Вначале мы просто тупо отсыпались, потом, когда отлежали все бока, каждый пытался найти занятие по душе: кто смотрел гологравизор, правда, выбор программ не блистал многообразием. В основном это были политические ток-шоу и всевозможные высокоидейные, патриотические передачи. Кто играл в карты, а кто просто качался до одурения.

Наконец, через пять суток опять появилась голограмма капитана корабля. Голограмма бодрым голосом поведала нам, что полет успешно завершился и наш звездолет находится на заданной орбите планеты Олерон. В ближайшее время начнется выгрузка. Боксы покидать запрещено. Мы почувствовали, как наш бокс зацепили, погрузили на шаттл. Пилот шаттла с нами особенно не церемонился, спуск был очень резвым. Такое впечатление, что мы падали с сотого этажа в лифте, у которого оборвались все тросы. Только что съеденная еда не хотела оставаться в наших желудках, а настойчиво просилась наружу. Кто-то уже вовсю травил. Возможно, такой резкий спуск обусловлен был тем, чтобы не попасть в зону работы вражеского ПВО. А возможно, пилот был просто мудак. Вторая версия нам была ближе. Поэтому костерили пилота на все лады. Каждый, вспоминая весь словарный запас ругательств, придумывал для пилота самое изощренное. Но большинство все-таки склонялись к тому, что у него нетрадиционная сексуальная ориентация. Приземлились на удивление мягко. По внешней связи сообщили, что через несколько минут откроется шлюзовая дверь бокса. Выходить мы должны повзводно, чтобы не создавать давку в проходе, выйдя, должны построиться возле своего бокса. За нами подойдут встречающие офицеры. Личные вещи не забывать. Дневальным после выхода роты осуществить проверку помещения на предмет оставленных вещей.

Глава 19

Наконец, двери с характерным хлюпающим шумом разъехались в разные стороны. В глаза ударил яркий солнечный свет. А помещение наполнилось внешним гулом приземляющихся и взлетающих на полном форсаже шаттлов. К запаху сгоревшего ракетного топлива примешивался свежий йодистый, соленый запах океана, находящегося неподалеку. Мы шагнули в изнуряющую жару. Вышли, построились. Космопорт Южный был нереально огромным: направо, налево, вокруг, сколько хватало взгляда, были видны складские ангары, краны, сновали погрузчики, разгружающие или загружающие грузовые электрокары, заправщики с присосавшимися к ним шаттлами. Хорошо видно, как из соседних боксов, приземлившихся вместе с нами, выходит на бетонку космопорта звездная пехота, где-то там, в одном из них, Алекс. В фиолетовом небе с белыми прожилками облаков, совсем не похожем на земное, барражируют истребители прикрытия и работяги-шаттлы, натужно ревя, совершая один заход за другим, стараясь побыстрее опустошить брюхо звездолета, чтобы его потом загрузить обратным грузом. В основном это пустые боксы, в которых мы прибыли, боксы-лазареты с ранеными и боксы с гробами, где лежат тела геройски погибших за интересы Рейха.

К нам подошли два офицера. Один высокий, поджарый, длинноногий. Второй чуть поменьше ростом, с намечающимся пивным животиком. Они очень сильно отличались от наших офицеров из учебки, прежде всего формой кепки, и камуфляж на них был надет тот, что носят рядовые. Только еле различимые погоны, по которым можно было определить, что перед нами стоят два гауптмана. Воротнички по-неуставному широко расстегнуты на три пуговицы, рукава по локоть закатаны. На правом рукаве у одного был нашит шеврон – королевская кобра с раздувшимся капюшоном, изготовившаяся к прыжку. У второго на рукаве – голова оскалившегося ягуара. На левом рукаве у обоих сияла поблескивающая серебром эмблема звездной пехоты – череп с крылышками, а под ним подпись готической вязью «Я и есть смерть». На шее у них висели потертые, видавшие виды штурмгеверы. Офицеры сильно загоревшие. Широко, белозубо улыбались, смотря на роту, дурачились:

– Так кого ты берешь, Янек? С первого по третий или с четвертого по второй?

– А можно всех?

– Ишь чего захотел, мне тоже солдаты нужны, – отвечал гауптман, у которого на шевроне была кобра.

– Да, ты прав, Джек, в армии без солдат никак нельзя. Абсурд получается. Кем мы тогда командовать будем? Ладно, кинем жребий, вот моя счастливая монетка, если орел, то забираю с первого по третий взвод, тебе, Джек, соответственно, достается четвертый. Если решка, то беру второй, третий и четвертый.