Джек Вэнс - Ванхи. Тшай. Том II

Шли дни. Под паромом в бледных лучах Карины 4269 стелилась чуть волнистая равнина мышастых серовато-коричневых тонов – Мертвая степь. Перед заходом солнца аэронавты пересекли величественную полноводную реку Ятль, после чего летели всю ночь, озаряемые двумя лунами – розовой и голубой, Азом и Бразом. Поутру с севера показались приземистые холмы, мало-помалу повышавшиеся, чтобы со временем превратиться в крутые вершины Ойзан-Алая.

Ближе к полудню путники приземлились у небольшого озера – требовалось пополнить запасы воды. Траз опасливо озирался: «Зеленые часчи где-то поблизости». Он указал на лес в полутора километрах к югу: «Прячутся, следят».

Баки еще не наполнились, когда из леса ринулась банда зеленых часчей – сорок всадников на двуногих скакунах. Йилин-Йилан возвращалась на палубу с непонятной медлительностью, Рейту пришлось ее подгонять. Аначо дернул рычаг управления подъемниками – пожалуй, слишком резко. Паром стало подкидывать и бросать из стороны в сторону в такт чихающим перебоям двигателя.

Рейт подбежал к раковине на корме, распахнул ее и огрел кулаком черную коробку – раз, другой, третий. Шумы прекратились. Паром неохотно поднялся в воздух, когда передовые бойцы, вращавшие трехметровыми мечами, были уже в двух шагах. Натянув поводья, всадники вскинули арбалеты – взметнулся град длинных железных стрел. Но паром набирал высоту: только две или три стрелы на излете ударились в днище и отскочили.

Лихорадочно содрогающийся летательный аппарат несло на восток. Зеленые часчи бросились в погоню. Двигатель шипел и стучал. Паром, кренясь и рыская, то и дело головокружительно нырял носом. Преследователи постепенно отстали.

Тряска становилась невыносимой. Рейт снова и снова колотил черную коробку, но без заметного эффекта. «Так дальше нельзя, двигатель нужно ремонтировать!» – сказал он дирдирмену.

«Можно попробовать. Сперва мы должны приземлиться».

«В степи? За нами часчи!»

«В полете ничего не починишь».

Траз показал на север, где выветренное плечо предгорий кончалось группой отдельно стоящих утесов: «Лучше всего спуститься на столб с плоской вершиной».

Аначо осторожными толчками повернул паром к северу, чем вызвал пугающую бортовую и килевую качку – нос парома стал совершать прерывистые круговые движения подобно собирающемуся упасть волчку.

«Держись!» – кричал Рейт.

«Боюсь, до первого столба не дотянем», – бормотал Аначо.

«Садись на второй!» – гневно приказал Траз. Действительно, в отличие от крайнего, следующий каменный палец с отвесными склонами послужил бы превосходным убежищем – если паром мог удержаться в воздухе достаточно долго.

Аначо сбавил скорость до минимума. Порхая подобно брошенному перу, дрейфующий паром преодолел в наклонном спуске провал между останцами и приземлился на вершине второго. Отсутствие движения опьяняло, как тишина после оглушительного грохота.

Разминая одеревеневшие руки и ноги, путешественники спустились с палубы. Рейт с отвращением взирал на пустынный горизонт – трудно было представить себе место, более отрезанное от мира, чем вершина стодвадцатиметрового утеса в глубине Мертвой степи. Всякая надежда на быстрое и безопасное прибытие в Катт испарилась.

Подойдя к краю обрыва, Траз смотрел вниз: «Отсюда мы не слезем».

В аварийный комплект, оставшийся у Рейта после крушения разведочного бота, входили пистолет, стрелявший взрывчатыми иглами, аккумулятор, электронный бинокль-телескоп, нож, антисептические средства, зеркало и триста метров крепкого тонкого шнура. «Спуститься-то мы спустимся, – сказал Рейт, – хотя я предпочел бы лететь». Повернувшись к Аначо, укоризненно созерцавшему аэропаром, Рейт спросил: «По-твоему, его можно починить?»

Аначо брезгливо потер ладони длинных белых рук: «Тебе должно быть известно, что меня не готовили к такой работе».

«Покажи, что сломалось, – сказал Рейт. – Я как-нибудь разберусь».

Шутовская физиономия Аначо вытянулась пуще прежнего. Рейт был ходячим опровержением его самых заветных аксиом. Согласно традиционному учению дирдирменов, они и дирдиры вылупились из одного первородного яйца на родной планете дирдиров, Сиболе. Истинными, чистокровными людьми были только дирдирмены. Остальные, малоразвитые недолюди, возникли по прихоти природы. Аначо не мог совместить знания и способности Рейта со своими предрассудками и относился к нему с причудливо противоречивыми чувствами завистливого неодобрения, ревнивого восхищения, неохотной преданности. Теперь, ни за что желая позволить Рейту превзойти его еще на одном поприще, Аначо поспешил на корму аэропарома – его продолговатая голова с бледным лицом паяца скрылась в раковине двигателя.