Василий Быстров - Первый

Учённые вновь воспрянули духом, когда на одной из планет обнаружились руины, напоминающие развалины древних городов, но после тщательного исследования выяснилось что это лишь просто игра природы. После пылких поспешных россказней газетчиков о сенсационной находке, и следующим за тем разоблачении возникли натянутые отношения между исследователями и репортёрами. Мы стали более осторожно относиться к каждой новой находке, не заявляя о ней официально, пока не выяснено её происхождение, а писакам нужна была немедленная сенсация.

Встреча косморазведчиков на Земле превратилась в некотором роде в церемониал. По возвращению их уже поджидала толпа распаленных в предвкушении выудить, а точнее вырвать сенсацию репортёров. Всё что оставалось нам, это прорываться через этот «кордон», спрятав «артефакт» в личных вещах, если позволяли размеры, и под «прикрытием» персонала стараться улизнуть незамеченными через служебный ход. При этом, каких только «фокусов» наша фантазия не создавала! Если трюк не проходил и астронавт попадал «в окружение», то он отделывался стандартной фразой, — «Пока рано делать какие-нибудь выводы, я не могу что-то сказать, пока не проведено полное исследование». Ну и в таком духе. Иные, более смелые, заявляли что ни чего не нашли и на следующий день во всех новостях появлялись злостные фельетоны в их адрес. «Мастера новостей» в таких случаях бесновались не менее недели, упрекая всех учёных в скрытии правды от общественности, в нарушении закона о свободе слова и монополии на информацию. После официального заявления о том, что опять ни чего не обнаружено и новая находка природного происхождения, большинство из репортёров быстро утихало, но наиболее дотошные вновь принимались обвинять всех и вся в том, что те даром едят хлеб, в частности косморазведчиков в несостоятельности и некомпетентности.

В очередной раз я подобным образом возвращался с новой интересной находкой, и в процессе приземления обдумывал, как обмануть эту фанатичную толпу, помешанную на сенсациях. Ранее мне всегда удавалось обвести их вокруг пальца, но, перебрав в уме все свои трюки, пришёл к выводу, что они устарели. Тогда я призвал на помощь своего друга из диспетчерской — большого любителя розыгрышей, с его помощью я решил осуществить свой новый план. Когда я приземлился, приятель поспешно пробрался на корабль, и с моей помощью нацепил на себя лёгкий скафандр (тогда при посадке и взлёте они ещё были обязательны), непроницаемое забрало шлема обеспечивало успех плану. В специальный футляр, в котором предполагалось хранить артефакты, поместили шар для боулинга, предусмотрительно принесенный другом. Приготовления произвели быстро, чтобы не вызвать подозрения и сообщили персоналу что можно пустить прессу на взлётную полосу, я собираюсь сделать заявление. Когда толпа собралась, мы начали представление.

Расчёт был прост, данная публика ни когда не видела процесса приземления и застала такую картину! В кормовой части судна опустился трап, свет, для пущей важности, внутри корабля был погашен, только бледные аварийные фонари создавали загадочную иллюминацию, а из систем охлаждения выпущен хладагент. Секунды напряженного ожидания, и вот из тумана, густо застилающего пол появляется фигура в покрытом инеем скафандре и футляром в руках. Пока это происходило, я выбрался из люка в носовой части и под прикрытием того же тумана бегом рванул к зданию космопорта. Приятель продолжал разыгрывать комедию. И только когда он открыл футляр, а я уже забрался по пожарной лестнице на крышу, самые догадливые издали обиженный визг и кинулись обратно к зданию, сбивая тех, кто пытался протиснуться к находке из задних рядов.

Меня, как всегда на верхней парковке, дожидался авиакар. Я влез в него, швырнул сумку с «грузом» на сиденье пассажира и уже собрался закрыть дверь, как вдруг чья-то нога нахально возникла на пороге машины. Так эффектно предо мной «нарисовался» самый занудливый из телерепортёров — Сергей Липов.

— Александр Викторович, какая встреча! Вы снова, как ваш великий тёзка празднуете победу.

— Нет, в отличии о Македонского мои победы мирные, я ни чего не разрушил и ПОКА ещё, ни кого не убил. Так что будьте любезны, убрать ногу, я тороплюсь.

— Вы же знаете, я не отстану.

— Хотите поспорить?!

Со стороны взлётной полосы раздались вопли уже тех, кто «проникся действительностью» только когда приятель снял шлем. С воинственным кличем, вся эта масса метнулась догонять своих прозорливых коллег.