Павел Шушканов: Дом на вершине. Рассказы

– Рыба? – предположил я.

– По их рассказам – в сотни раз больше, чем самая крупная рыба-молот.

Я улыбнулся.

– У матросов всегда неуемные фантазии, особенно у вахтенных.

Капитал уклончиво повел плечом.

– Хотел бы с вами согласиться, но случилось так, что я сам стал свидетелем явления этого чудовища.

Я с интересом взглянул ему в глаза. В излишнем пристрастии к виски я его упрекнуть никогда не мог, как и в неуёмных фантазиях. Но, как человеку, посвятившему пятнадцать лет изучению океана, мне слова капитана казались слишком неправдоподобны.

– Однажды на пристани города Атва-Нордия прибыло рыболовное судно с необычным уловом. В сетях была обнаружена – и я тому свидетель – рыба-молот весом в тонну, и это без жаберных крышек.

– Этой рыбе, мастер Лагранж, той, что я видел, рыба-молот из сетей капитана Болиада могла спокойно поместиться в рот, и не одна.

Я недоуменно повернулся к карте. Отметку на ней следовало запомнить. Если капитан говорил правду, то одно это чудовище фактом своего существования перевешивает все наши открытия за последний год экспедиции.

– Я тоже его видел, – сказал Номад. Причин не доверять словам навигатора у меня не было вовсе.

К разговору мы вернулись получасом позже, когда на горизонте замаячили гигантские хребты Волнорезов. А на востоке на потемневшем небе появился розовый серп ближней луны – виновницы поднимающихся над гладью океана волн. Под летящей по небу луной росла тёмная стена, еще недавно казавшаяся неровностью на горизонте. Сейчас этот чудовищный массив воды катился по океанским просторам и неумолимо надвигался на нас.

– Насколько вероятно, что мы успеем уйти за Волнорезы? – я начинал тревожиться.

– Довольно велика, но не хочу излишних надежд, – ответил капитан. Мгновение спустя он уже был на палубе, лично отдавая приказы борющимся с ветром и паникой матросам.

– Вы не верите ни мне, ни капитану, – тихо произнес Номад.

Я подошёл ближе.

– Мастер навигатор, иногда явления в океане кажутся совсем не тем, что из себя представляют.

– Но волна за нами – вы же верите в неё?

– Бесспорно, потому что я её вижу.

– Не противоречит ли это основам познания толкователя – обобщать выводы и устанавливать связи между фактами, не основываясь лишь на личном восприятии явлений.

– Бесспорно, – улыбнулся я, – что я и делаю. Описанное вами чудовище не может быть единичным. Любой вид предполагает популяцию для необходимости продолжения рода, а, значит, существуй такое чудовище в природе, мы бы знали о нём. Корабли встречали бы его в своих странствиях, путешественники описали бы его задолго до нашего с вами рождения. Рыба такой величины, помимо этого, должна занимать свою нишу в цепочке питания, что при её размерах не может сделать существование данного вида незаметным. Ещё, если позволите, любой вид имеет переходную форму, согласно учению эволюционистов. Единственным претендентом может быть лишь рыба-молот, но, судя по вашим описаниям, чудовище не имеет с ней ничего общего.

– И всё же? – навигатор Номад улыбался.

– Не понимаю вас.

– Посмотрите же на море!

Однажды в детстве я видел рыбу-молот совсем близко. Серо-зелёная громада лежала передо мной на брезенте, а я – четырехлетний мальчишка – смотрел на неё во все глаза, как на нечто невозможное. Отец держал меня за плечо, и, казалось бы, должно было быть не так страшно, но это совсем не помогало. Глубокие глаза и покрытые роговыми шипами жаберные крышки внушали ужас. Я крепко зажмурился, чтобы не видеть ужасную рыбу, но знал, что она там, в паре метров от меня, на брезенте, за моими сомкнутыми веками.

То ощущение я испытал вновь, сейчас, когда увидел огромный скользящий в воде силуэт. Массивная туша разрезала толщу воды, плавно шевеля гигантскими плавниками. Оно было совсем рядом, огромное как корабль, темное, как глубины океана. Оно медленно переворачивалось, чтобы показаться из воды прямо перед нами. И я, как мог крепко, зажмурил глаза.

Много позже, вспоминая этот день, я не мог понять, почему морское чудовище меня испугало сильнее, чем надвигающаяся с запада смертельная волна. Вероятно, по той причине, что волну я мог объяснить низко проходящей луной. Океанский гигант же оставался для меня непостижимым. Он был невероятно большим, и в то же время грациозным и величественным, как один из тех дирижаблей, что застыли над городами Архипелага.

Он ушел на дно раньше, чем наш корабль начало поднимать первыми отголосками предстоящей большой волны. Волнорезы уже висели над нами огромным хребтом, но следовало еще обогнуть их и найти за ними относительно безопасное место, которое вовсе не могло обещать, что нас не перевернет, как игрушечную лодочку в ручье.