Нил Стивенсон - Взлет и падение ДОДО

– Забавно, – сказала Ребекка. Когда мы с любопытством повернулись к ней, она без особого энтузиазма пояснила: – Мою прапрабабку повесили в Салеме во время процессов над ведьмами. Фрэнк находит это колоритным.

– Салем не считается, – ответила я. – Это была массовая истерия, вызванная спорыньей.

– Верно, – ответила Ребекка тем тоном, которым говорят «ну да, конечно», и покосилась на мужа.

– Но Салем – эпицентр современного американского ведьмовства, – сказал Тристан.

– Это просто коммерческая замануха для туристов. И вообще, что именно мне искать? – допытывалась я.

– Если там действительно были ведьмы, – предположил Ода-сэнсэй, – возможно, кто-то из нынешних жителей ведет от них род и сохраняет какие-то ритуальные элементы, даже если магия не работает. У цукимоно-судзи , вероятно, дело обстоит именно так.

– В Салеме нет никаких потомков ведьм, потому что, как я сказала, в Салеме изначально не было ведьм, – настаивала я. – Если нам нужно ведьминское отродье, лучше поискать в местах вроде Нового Орлеана.

Тристан задумался.

– Поищи пока в Салеме. Если ничего не найдешь, может, я отправлю тебя в Новый Орлеан.

Вот так просто! И командировочные, каких бы я в жизни не получила, работая у Блевинса!

– На деньги налогоплательщиков? Я не в осуждение. Просто интересуюсь.

– Засекречено, – ответил Тристан и подмигнул.

В которой происходят конструктивные подвижки

Тристан временно передумал отправлять меня на охоту за ведьмами, пока у нас нет работающей камеры, в которую их поместить. А поскольку делать мне было нечего, а я проболталась, что ходила на занятия в школьной мастерской (один семестр), он объявил меня своим адъютантом в кампании по грядущему переустройству офиса.

В следующие несколько недель офис, каким я его знала, исчез. Еще до покупки здания Тристан с помощью кувалды и сабельной пилы произвел в нем изменения, на мой тогдашний взгляд, вполне существенные. Он усовершенствовал искусство смотреть в стену: теперь он обводил ее взором, весело объявлял, что она не несущая, и приговаривал ее к смерти. Таким образом, за время моей работы здесь офис ДОДО втрое увеличил свою первоначальную площадь, а некоторые его стены уже были помечены к сносу, как только соседние стартапы сыграют в ящик.

«Департамент обрушения долбаных офисов», – все, что я смогла сказать, когда в следующий раз вошла в здание после нашего военного совета за чаем в доме Фрэнка и Ребекки. Прошло менее суток, но Тристан, похоже, все эти двадцать с чем-то часов ходил по зданию с баллончиком зеленой флуоресцентной краски, помечая стены, двери и другие архитектурные детали словом «СНОС», а когда краски осталось мало, просто косым крестом. В центре здания был общий для всех арендаторов конференц-зал. Тристан сдвинул длинный стол к стене, пометил косым крестом, потом нарисовал большой квадрат прямо на ковровом покрытии и перечеркнул его по диагоналям. Молодые бородатые технопредприниматели потерянно брели по коридорам, вынося компьютеры, принтеры, ультрасовременные кофеварки и мини-футбольные столы. Словно цифровые бомжи, они грузили свои пожитки в «сайоны» или прокатные грузовики и уезжали в неприветливый бостонский рынок недвижимости.

– Ты собираешься… э… убрать практически весь пол конференц-зала? – спросила я.

– Конференц-зала не будет, – ответил Тристан. – ДОДО обойдется без конференций и «Пауэрпойнта».

– Нимало не сомневалась, – сказала я.

Он уже смотрел мимо меня на стену, где висел большой плоскоэкранный монитор. Что-то в его лице подсказало мне, к чему идет дело.

– Не несущая? – предположила я, оборачиваясь через плечо.

Тристан обошел меня, поднял баллончик кислотно-зеленой краски, точно статуя Свободы – факел, встал на цыпочки и провел линию наискосок через всю стену, прямо через монитор. Нарисовав вторую диагональ, он объявил:

– Нам нужен прямой проход для танков от разгрузочной эстакады досюда.

– Вижу, ты занят, – сказала я, – и не хочу мешать творческому процессу. Просто заберу все мои переводческие записки домой, пока ты не выкрасил их зеленым.

– Помни, что надо соблюдать… – начал он.

– Режим секретности, – закончила я. – Помню.

Я добралась до той части здания, где все начиналось. Ода был здесь, сидел на большом синем фитболе перед самым большим компьютерным монитором, какой я видела в жизни, и пристально разглядывал крохотный виджет в пользовательском интерфейсе какой-то программы – надо думать, что-то для проектирования. Рядом лежал его сотовый (первый в жизни), только что купленный Тристаном, и стояла пиала пенистого зеленого чая. Маття. От чая исходил пар, наполнявший комнату свежим, но резким ароматом. Его явно только что приготовили. В коридоре, в женском туалете, зашумела льющаяся из крана вода. Я догадалась, что Ребекка там, моет посуду. Я вытащила из шкафа две папки с надписью «НЕСЕКРЕТНО. ПЕРЕВОДЫ» и пошла к ней. Она разложила на раковине свои венчики и другие принадлежности для маття.