Нил Стивенсон - Взлет и падение ДОДО

– Отрубить им голову! – воскликнула я.

Тристану уже надоело читать статью, и он начал искать Оду в своем сверхсекретном аналоге «Гугла».

– История довольно старая, Стоукс, – заметил он, не отрывая глаз от экрана. – И даже не вполне достоверная. Выбрось ее из головы. – Он продолжал читать. – Погоди. Этот тип работал еще и в ДАРПА, занимался там…

– Что такое ДАРПА? – спросила я.

Тристан был шокирован.

– Ого, – протянул он почти задумчиво. – Ого. Ты правда не в курсе?

– Я занимаюсь изучением мертвых языков. Поэтому ты меня и нанял. С какой стати мне быть в курсе твоей профессиональной области. Как у тебя с сербохорватским? Что ты думаешь о связи оскского и марруцинского?

Кажется, моя горячность его позабавила.

– Не думал, что ты язва, Стоукс. Ладно. ДАРПА. Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны.

– А. Стелс-бомбардировщики. Это где придумывают новые способы убивать людей.

– Там много что придумали, – спокойно ответил Тристан. – Не только оружие. Технологию ночного видения, GPS-спутники. Уж наверно, живя в Бостоне, научаешься ценить GPS-навигатор.

– У меня велосипед, – ответила я свысока. – Я читаю карты . И не нуждаюсь, чтобы Большой брат говорил мне, куда ехать.

Тристан сразу протрезвел.

– Если ты собираешься наезжать на меня с антиправительственными штучками, то ничего не выйдет. Первое, что ты про меня узнала: я работаю на правительство, а второе, что я окончил Вест-Пойнт. Завязывай с этим делом.

Я слегка опешила от такой внезапной отповеди и примиряюще вскинула руки.

– Ладно. ДАРПА.

– И даже после вынужденного ухода из МТИ он продолжал делать серьезную работу – для них.

– В ней участвовали коты?

– Засекречено. Но я о том, что обвинения в старческой деменции беспочвенны. Он выдал стоящую работу еще… – Тристан домотал страницу донизу, – четыре года назад.

– В заявке на патент говорилось что-то о глушении вражеских разведывательных устройств.

– Когда ДАРПА платит тебе зарплату, – сказал Тристан, – все, что ты делаешь, связано с национальной обороной. Фрэнк Ода пытался создать оборонную технологию на основе той интересующей нас науки. Но… заявку отвергли.

– А что, по-твоему, означает эта строчка… – Я отмотала статью в «Клаксоне» назад. – «Подопытный экземпляр должен содержать живую, активную мозговую ткань».

– Как-то связано с принципом работы ОДЕКа, наверное.

– Меня это немного смущает.

– Может быть, стоит спросить его самого.

Тристан что-то напечатал на компьютере. Потом глаза у него расширились, как всегда от приятного изумления.

– Стоукс. Он по-прежнему здесь. Совсем рядом, в Кембридже.

– Очень удобно. Адрес?

Вместо ответа Тристан развернул ко мне экран с гугл-картой.

Я чуть не подавилась сааг паниром.

– Два шага по Массачусетс-авеню от моего дома! Туда пешком от силы полчаса!

Тристан ухмыльнулся и сунул руку в карман.

– А позвонить еще быстрее. – Он набрал на телефоне номер с экрана. Когда пошли гудки, Тристан ухмыльнулся и подмигнул мне, словно ребенок, которому сейчас вручат приз за разгаданную загадку. Я улыбнулась в ответ.

Однако время шло, улыбка Тристана меркла. Наконец он дал отбой.

– Не берет трубку. – Он укоризненно глянул на телефон. – Даже автоответчика нет. Странно. Они сейчас у всех.

– Может, он технофоб.

– Профессор МТИ, пытавшийся запатентовать революционное изобретение?

– Его подняли на смех, – возразила я. – Он оскорбился до глубины души и стал технофобом.

– Перерыв на ланч закончен, – объявил Тристан, вставая и беря свой свитшот с эмблемой «Янкиз». – Мы отправляемся в гости.

Дом стоял в ряду зданий, выстроенных, судя по виду, в конце девятнадцатого века, но выделялся среди них, как отец-пилигрим на банкете в Белом доме. Простой, трехэтажный, с двускатной крышей, он был старше их по меньшей мере на сотню лет. Садик затмевал все соседние. Здесь было множество цветов, зелени и декоративных кустов, высаженных с той минималистической экономностью, какую мы привыкли видеть в японском ландшафтном дизайне.

Мы позвонили. Открыла пожилая женщина. Не японка, европейского вида. И даже коренная американка белого протестантского типа во всем, включая то, как она нас встретила.

– Ребекка Ист, я полагаю, – обратился к ней Тристан, протягивая руку.

– Ребекка Ист- Ода , – поправила она. На восьмом десятке, черные с проседью волосы уложены в пучок, свитер от Лоры Эшли – живое воплощение той особой породы новоанглийских конгрегационалистов, в которой холодный аристократизм сочетается с крестьянской закалкой. Такая женщина вежливо предложит вам валить в жопу, и вы отвалите, как миленькие, просто чтобы ее не огорчать.