Роберт Силверберг - Скрытый талант

– Ну, как работенка, Ри? Тяжеловата?

Не в состоянии что-либо ответить, Дэвидсон лишь кивнул головой.

– Не огорчайся. Через пару недель втянешься. Все городские ребята сначала вот так помирают, а потом – ничего…

Дэвидсон обтер рукой лоб.

– Никогда бы не подумал, что собирать бобы так тяжко.

– Работа в самом деле нелегкая, я этого не отрицаю, – сказал Райнхарт, ободряюще похлопав Дэвидсона по спине. – Но ты быстро привыкнешь. Пойдем домой, угощу тебя пивом.

Назавтра пришлось приступить к работе с самого утра. Этот день тоже обещал быть жарким.

В поле вышла вся семья – двое старших Райнхартов, Джани, Бо и Бастер.

За плечами каждого болталась корзина для сбора стручков с бобами.

– Начнем с восточного крыла, – сказал Райнхарт, и без лишних слов все последовали за ним.

Каждый встал на свою грядку. Дэвидсон оказался на соседнем ряду с Джани по левую руку, а справа стоял Бо. Впереди уже была видна спина Дирка Райнхарта – какая-то двуногая сборочная машина, а не человек.

Секунду-другую Дэвидсон любовался его ловкими движениями, затем, спохватившись, заметил, что Джони и Бо уже на несколько шагов впереди.

Вздохнув, он принялся за работу.

Утреннее солнце постепенно взбиралось вверх по небосклону, и хотя оно еще не достигло зенита, Дэвидсон начал потеть уже после нескольких метров гряды. Он на мгновенье остановился, чтобы утереть пот рукавом рубахи, и тут услышал легкий, презрительный смешок где-то рядом с собой.

Густо покраснев, он глянул наверх и увидел улыбающуюся Джани. Она стояла над ним в той же позе, в которой вчера стоял ее отец, и именно это особенно задело Дэвидсона. Не сказав ни слова, он вновь наклонился к грядке.

Мышцы плеча правей руки начали надсадно ныть. Он знал, что это было результатом бесконечных движений руки снизу вверх и назад, чего ему никогда не приходилось делать.

Насмешливые слова Кечни вновь долетели до него: «РАЗВЕ ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ У ТЕБЯ РАЗВИЛАСЬ АТРОФИЯ МЫШЦ, СЫНОК?» Слова были сказаны с легкостью, в шутку – но только сейчас Дэвидсон понял, какой смысл был в них заложен.

В обыденной жизни он всегда полагался на свои телекинетические способности, гордился тем, что ему никогда уже не будет страшна тяжелая физическая работа. Самые незначительные вещи, как-то – открыть дверь, взбить подушку, подвинуть стул – можно было делать и вручную. Что же касается более сильных физических напряжений, так зачем же двигать шкаф, если можно переместить его с места на место лишь небольшим усилием воли?

Почему бы не использовать данную от природы силу, к тому же совершенную?

Вопрос был в том, что сейчас она была ограниченно совершенной.

Совершенство подразумевало под собой нечто большее, чем полный контроль над объектами; необходимо было и осознание ситуации, когда можно использовать телекинетические силы, а когда – нет.

На Земле, где всем на это плевать, он прибегал к их услугам почти без разбора. Здесь же он не осмеливался – и его ноющие мышцы были расплатой за былую беспечность. Да, Кечни хорошо знает свое дело.

Наконец они достигли конца грядки. Дэвидсон и Бастер окончили работу почти одновременно, с той разницей, что последний даже не запыхался. Джани не трудилась скрыть свое презрение к Дэвидсону; ее глаза под тяжелыми веками сверкали явной насмешкой.

Он глянул в сторону Райнхарта-старшего. Тот опорожнил свою корзину в прицеп на краю поля.

– Опорожняйте корзины, и примемся за новый ряд, – сказал он.

Казалось, поле простиралось до самого горизонта. Дэвидсон поднял свою корзину непослушными руками и перевернул ее, тупо наблюдая, как зеленые стручки высыпались из корзины в заднюю часть кузова. Затем закрепил уже пустую корзину в сбруе за спиной, при этом заметив про себя, как легко передвигаться, когда в корзине ничего нет.

В мозгу внезапно промелькнула шальная мысль:

«КАК БЫЛО БЫ ЗДОРОВО ЗАСТАВИТЬ СТРУЧКИ ПРЫГАТЬ ПРЯМО С ГРЯДКИ В КОРЗИНУ! НЕ НАДО НАГИБАТЬСЯ, ПОВОРАЧИВАТЬСЯ, И НЕ ОТВАЛИВАЛИСЬ БЫ РУКИ».

Так просто. Конечно, просто – но если вдруг Джани или Бо обернутся и увидят бобы, летящие непостижимым образом прямо в корзину Дэвидсона, то к вечеру этого же дня он будет поджарен на медленном огне.

«ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ, КЕЧНИ», – со злостью подумал он, вытирая бисеринки пота со лба.

То, что казалось невинной шуткой с полчаса назад, сейчас обрело реальный смысл для Дэвидсона.

Он отставал почти на целый ряд от всех. Его тело, не привыкшее к тяжелому физическому труду, беспощадно ныло каждым нервом.