Айзек Азимов - Мнимые величины

Поруса перебил чей-то звучный голос:

– Дайте же мне пройти, говорю вам! Меня это не заботит, пусть идет хоть десять конференций сразу.

Дверь распахнулась, в проеме возникла массивная фигура Куала Уинна. Он поискал глазами Поруса и устремился к нему:

– Порус, должен вам сообщить, что я схожу с ума. Парламент намерен возложить всю ответственность на меня, как на ректора университета. А теперь еще Деан говорит, что…

И он беззвучно зашевелил губами, а Мир Деан, стоявший позади, продолжил рассказ:

– Поле теперь покрывает примерно одну тысячу квадратных миль, причем его способность к росту равномерно увеличивается. Теперь больше не остается сомнений, что оно способно распространяться и в межпланетном пространстве, а если понадобится, то и в большом межзвездном. Это уже вопрос времени.

– Вы слышали? Слышали? – Уинн прямо заблеял от тревоги. – Можете вы хоть что-то предпринять? Ведь вся Галактика погибнет! Погибнет, говорю я вам!

– Да оставьте вы в покое свою тунику, – громыхнул Порус. – И позвольте нам все уладить. – Он повернулся к Деану: – Сообразят ваши шутейные физики выполнить такие хотя бы грубые замеры, как, скажем, скорость проникновения поля сквозь различные преграды?

Деан сухо кивнул:

– Проницаемость варьируется в зависимости от плотности. Осьмий, иридий и платина – хорошо; золото, свинец – прекрасно.

– Чудненько! Все срабатывает. Мне потребуется скафандр с осьмиевым покрытием и шлемом из освинцованного железа. И чтобы покрытие было с обеих сторон, а шлем надежным и толстым.

Куал Уинн с яростью сорвался с места:

– Осьмиевое покрытие! Осьмиевое! Клянусь Великими Галактиками, о цене вы подумали?

– Подумал, – холодно проронил Порус.

– Но ведь они взвалят все это на университет, они… – Он с трудом опомнился, ощутив на себе угрюмый взгляд психолога.

– Когда он вам понадобится? – обреченно промычал Уинн.

– Вы на самом деле решили идти сами?

– А почему бы нет? – спросил Порус, забираясь в скафандр.

Мир Деан сказал:

– Шлем из освинцованного стекла сможет противостоять полю не больше часа, а возможно, вы испытаете его частичное проникновение и через более короткий промежуток времени. Понятия не имею, что вы тогда станете делать.

– Это уж мои заботы. – Порус замолчал, потом неуверенно добавил: – Я буду готов через несколько минут. Мне нужно поговорить с моей женой, наедине.

Беседа отличалась краткостью, причем это был один из тех крайне редких случаев, когда Тан Порус позабыл, что он психолог, и говорил то, что подсказывало сердце, без пауз, чтобы видеть непосредственную реакцию собеседника. Единственное, в чем он оставался уверен – срабатывала интуиция это в том, что жена его не повредилась рассудком и не сделала его сентиментальным, и он знал, что не ошибается. Ведь только в последнюю секунду она отвела глаза, а голос ее задрожал. Тина выхватила платок из широкого рукава и торопливо выбежала из комнаты.

Психолог поглядел ей вслед, затем нагнулся и поднял тоненькую книжицу, которая выпала, когда жена доставала платок. Не глядя, он сунул брошюрку в карман туники, криво усмехнулся и сказал:

– Талисман!

Одноместный крейсер Тана Поруса мчался сквозь поле смерти. И почти сразу его охватило липкое ощущение заброшенности. Он передернул плечами:

– Воображение! Сейчас нельзя нервам позволить распуститься.

Настоящее сияние – искры, гаснущие раньше, чем он успевал их рассмотреть, – разлилось в воздухе вокруг него. Потом сияние охватило весь корабль. Порус глянул вверх и увидел, что пять эрианских розовых рисовых птичек, которых он прихватил с собой, лежат мертвыми на полу клетки, представляя собой беспорядочную груду встопорщенных перьев.

– Значит, «поле смерти» уже здесь, – пробормотал он.

Поле действительно проникало сквозь стальную оболочку крейсера.

Посадка прошла довольно неуклюже: крейсер сильно ударился об университетское поле. Тан Порус в нелепом и громоздком осьмиевом скафандре выбрался наружу, и его взору предстал безжизненный пейзаж. Все: начиная от бурой щетины под ногами и заканчивая светящимся небом, ничего общего не имевшим с голубизной, – говорило о смерти. Порус направился к факультету психологии.

В лаборатории было темно. Шторы так и остались опущенными. Психолог поднял их и принялся изучать бассейн со сквидом. Водяной клапан продолжал работать, и бассейн был полон. Впрочем, это единственное, что казалось здесь нормальным. Лишь несколько темно-коричневых искрошившихся обломков напоминали о морских папоротниках. Сам сквид инертно лежал на дне бассейна. Тан Порус вздохнул. Он вдруг почувствовал, как усталость и оцепенение наваливаются на него. Мозг не мог работать нормально, пребывая как будто в тумане. Какое-то время ученый глядел прямо и ничего не видел. Наконец собрался с силами, поднял бутылку, которую принес с собой, и поглядел на этикетку. Двенадцатимолевая гидрохлоридная кислота. Он рассеянно промычал про себя: