Айзек Азимов - Мнимые величины

– Ты следил за экспериментами Ливелла на Проционе-V? Интересно, там использовались магнитные поля или ультрафиолетовое облучение?

– Не моя область, – ответил Харидин, – но, конечно, я о них слышал. А в чем дело?

– Так вот, появляется реакция Е-типа, которая порождает, хочешь верь, хочешь не верь, стройный эффект Фимбала практически в каждом случае, в особенности у высших беспозвоночных.

– Хм-м-м!

– Значит, если мы попробуем применить это к сквиду то получим…

– Нет и нет! – Харидин неистово замотал головой. – Порус меня в порошок сотрет. Великие звезды, что он тогда со мной сделает!

– Да послушай ты, дурачок. Последнее слово не за Порусом, а за Фрианом Обелем. Ведь Обель – глава департамента психологии. От тебя требуется лишь обратиться к нему за разрешением, и ты его получишь. Говоря между нами, после той прошлогодней заварухи с хомо сол он старается Порусу на глаза не попадаться.

Харидин все еще пытался сопротивляться:

– Вот ты и обратись за разрешением.

Раник поперхнулся:

– Нет. Если по правде, то мне не стоит показываться ему на глаза. Кажется, он до сих пор подозревает, что ту штуку с ним выкинул именно я. Так что мне лучше не соваться.

– Хм-м-м. Ладно, попробую.

Выглядел Лор Харидин так, словно неделю не спал как следует. Раник посмотрел на него кротко и терпеливо и вздохнул:

– Взгляните на него. Может, ты соизволишь сесть? Сантин сказал, что есть возможность получить окончательный результат уже сегодня, не так ли?

– Да, я знаю. Но какой позор! Я семь лет убил на высшую математику. А теперь допускаю дурацкую ошибку и даже не могу ее найти.

– Но если ее и искать не надо?

– Не будь идиотом. Ответ тут просто невозможен. Он и должен быть невозможен. Должен! – высокий лоб Харидина пошел морщинами. – О-о, я просто не знаю, что и думать.

Его все еще продолжали одолевать дремота и навязчивое желание растянуться на ковре, лежавшем на полу, но Харидин не прекращал отчаянных размышлений. Неожиданно он опустился в кресло.

– Это все временные интегралы. С ними просто невозможно работать, я же тебе говорил. Нахожу их в таблице, трачу полчаса, чтобы подобрать наиболее подходящее значение, и они дают – ни много ни мало – семнадцать возможных вариантов ответа. Пытаюсь отыскать хотя бы один, имеющий смысл, и – помоги мне Арктур! – выходит, что или они все имеют смысл, или ни один! Составляю таблицу для восьми из них, как в нашей задаче, но комбинаций получается столько, что разбираться с ними нужно всю оставшуюся жизнь! Ложный ответ! Я удивлюсь, если после этого живым останусь.

Взглядом, который он бросил на толстый том «Таблиц временных интегралов», очень даже можно было испепелить переплет, чего к величайшему удивлению Раника все-таки не произошло.

Замигала сигнальная лампочка. Харидин рванулся к двери. Выхватил из рук курьера пакет, с яростью распечатал его, не взирая на печати, и, пролистав не глядя, остановился на последнем абзаце последней страницы. Сангин писал:

«Ваши вычисления правильны. Желаю успеха. Но не стоит Порусу наносить удар из-за спины! Лучше сразу войти с ним в контакт».

Раник прочел резюме, выглядывая из-за плеч Харидина, и они долго и недоуменно смотрели друг на друга выпученными глазами.

– Я был прав, – прошептал Харидин. – Мы обнаружили такое сочетание, при котором мнимые числа в квадрат не возводятся. Эта предсказуемая реакция включает в себя мнимые величины.

Раник сглотнул, чувствуя, что его охватывает оцепенение:

– И как ты это интерпретируешь?

– Великий Космос! Клянусь Галактикой, не знаю! Нужно передать дело Порусу, вот и все.

Раник хрустнул пальцами и схватил своего коллегу за плечо.

– Нет, нет, только не это. Мы упустим величайший шанс. А если доведем дело до конца, будущее нам обеспечено, – он не мог говорить от возбуждения. Великий Арктур! Да любой психолог дважды заложил бы собственную жизнь ради малейшей возможности оказаться на нашем месте!

Сквид с Беты Дракона благодушно плавал себе, не испытывая трепета перед гигантским соленоидом, окружавшим его бассейн. Множество перепутанных проводов, освинцованных кабелей, подвешенных кверху ртутных ламп ничего для него не значили. Он пощипывал листки морских папоротников, растущих вокруг, и, казалось, был доволен тем, что существует в мире со всем миром.

Другие чувства испытывали два молодых психолога. Эбло Раник суетился над сложной паутиной переплетений, в попытке еще раз заново все проверить. Лор Харидин помогал ему тем, что кусал себе ногти, безжалостно отгрызая их один за другим.