Стивен Дональдсон - Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги

– Энгус, – еще раз сказала Морн. – Я не знаю, как разбудить тебя. Я даже не знаю, слышишь ли ты меня. Но мы в беде. Ты должен проснуться.

Чертовски верно. Корабль нуждался в нем. Он был «единственным человеком, который мог починить двигатели». Этот маленький чертенок Сиро, с омертвевшими мозгами, испортил их. Мальчишка выполнил приказ Сорас Чатлейн, несмотря на то, что Вектор вывел из него мутагены. Никто другой, кроме Энгуса, не мог обойти запрет на доступ, установленный на внутренних системах «Трубы». В его памяти хранились базы данных, готовые в любой момент появиться на экране программного ядра. Он мог разобрать судно по винтикам и собрать его снова, не глядя на интерфейсы диагностирующих устройств. Черт! Он мог сделать половину частей корабля, если бы это потребовалось.

Энгус сглотнул, прочищая горло. Ему хотелось проворчать: «Поди-ка прочь, глупая сучка. Меня не волнует, насколько сильно я нужен тебе. И ты мне не нужна». В другое время он так бы и сказал, но не теперь… Потому что Энгус не хотел, чтобы она уходила. Он больше не намеревался обижать ее. Когда он причинял ей боль, то наносил вред себе. Такова была история его проклятой жизни. Десятки лет он унижал, убивал и грабил людей, но после каждого акта насилия его выбор сокращался. Свободы становилось меньше. Что бы Термопайл ни делал, он все глубже погружался в яичную бездну – в пустоту ужаса и боли, от которой всегда убегал. Морн освободила его от приоритетных кодов. Программное ядро по-прежнему ограничивало Энгуса в действиях, но отныне никто не мог превратить его в покорного раба.

Он выжил в своей «детской кроватке». Один, снаружи корабля, в узкой, клетке скафандра, под выстрелами вражеского судна, под лютой яростью метеоритного роя и черной дыры. В конечном счете он увяз в слепой и беспомощной агонии, которую всегда боялся. Однако он выжил. И теперь Энгус не хотел, чтобы Морн уходила. Более того, он не желал беспокоить ее понапрасну – томить ненужными страхами и чувством отчаяния.

– Я слышу тебя.

Его осипший голос едва выходил из горла.

– Не подгоняй меня. Мне надо немного подумать.

Господи, да что это с ним? Что он собирался делать? Умолять ее о прощении? Нет, только не сейчас. Если вообще когда-нибудь. Он жив, черт возьми, назло всем бедам! Он выжил в своей «детской кроватке». Он был Энгусом Термопайлом, а не каким-то жалким филантропом, который, извиняясь за никчемную жизнь, покупал у людей благоволение.

– Слава Богу, – прошептала Морн.

Ее облегчение было таким же очевидным, как сообщение программного ядра. Несмотря на ненависть, она не желала ему смерти.

«Ты нужен нам. Проснись».

Нет, что-то не сходилось. Разве Сиро не испортил двигатели? Тогда почему функционировали системы корабля? Каким образом «Труба» уцелела? И где они находились? Дэйвис говорил, что за ними гнались копы. Энгус помнил его слова: «Мы по-прежнему передаем позывные». Затем Дэйвис спросил, как будто думал, что Энгус знает ответ: «На чьей стороне этот крейсер?». Что же, черт возьми, происходит?

Он решил пошевелиться. Однако стол удерживал его ремнями и скобами. Энгус попытался вспомнить, зачем они были нужны. Чтобы он оставался неподвижным, пока лазарет и Дэйвис оперировали его

– Ты не могла бы освободить меня от этих чертовых ремней? – спросил он у Морн.

«Если только доверяешь мне».

Ожидая ее реакции, Энгус запросил у компьютера отчет о своем состоянии. Система внутренней диагностики указала следующие травмы: вывих бедра (исправлен), сильное обезвоживание (на стадии излечения), обильное кровотечение (остановлено). Химический анализ крови отметил относительно высокий уровень метаболинов, коагулянтов, анальгетиков и антибиотиков. Прогноз: полное восстановление в течение сорока восьми часов. Все его кибернетические ресурсы функционировали. А значит, он мог вырвать с корнем любые ремни и скобы.

Однако Морн уже неловко подергивала его путы, расстегивая ремни и освобождая Энгуса от прижимных скоб. Когда последний фиксатор отлетел в сторону, Термопайл перекатился на бок и спрыгнул со стола на ноги. Тошнотворная боль впилась в бедро. Наверное, ему не следовало использовать сопла скафандра против притяжения сингулярных полей. Хотя, возможно, этот дополнительный импульс и спас ему жизнь. Зонные импланты уменьшили неприятные ощущения. Только слабая пульсирующая боль напоминала ему, что лечение травм не закончено и потребует еще немного времени.

Зацепившись за край стола, он взглянул на Морн – впервые с тех пор, как покинул мостик и отправился в центр роя. Она парила перед ним на расстоянии вытянутой руки.