Стивен Дональдсон - Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги

– Когда он объявит об этом, вы полетите туда. Я хочу, чтобы Совет услышал ваши объяснения. Все чертовски бездоказательно, но это может помочь. И, надеюсь, поможет. Койна, в нужный момент не забудьте рассказать Максиму Игенсарду о подозрениях Хэши в отношении Холта Фэснера.

Осмотрев подчиненных, он задал риторический вопрос:

– Всем все ясно? Тогда убирайтесь отсюда.

Его бесцеремонная команда указывала на то, что он больше не желает слышать никаких вопросов.

– Я слишком занят для пустой болтовни.

«Слишком занят, чтоб отблагодарить меня пятью минутами честной беседы», – спросил его Хэши молчаливым взглядом. Ты не хочешь делиться истиной даже со мной? Уорден понял его безмолвный вопрос и покачал головой. Что бы им ни грозило, он собирался принять удар на себя. Хэши обиженно нахмурился и поднялся на ноги.

Мэндиш направился к двери. Он спешил приступить к выполнению порученной ему миссии. На выходе из кабинета Лебуол с поклоном пропустил женщину вперед, и когда за ними закрылась дверь, он прошел с Койной несколько шагов по коридору. Ему не нужна была ее компания. Однако он знал Хэнниш много лет и слишком долго пользовался ее доверием, чтобы вести себя с ней так, как Уорден обошелся с ним.

Когда они отошли от охранников Диоса и оказались вне зоны слышимости, Койна взяла Лебуола под руку.

– Хэши…

На миг она прижалась к нему, словно боялась слабости в ногах. Ее тихий голос дрожал от огорчения.

– Если я открою правду Игенсарду, это погубит Уордена. Он не устоит, и даже его честь будет повержена в прах. Максиму понадобится только несколько часов, чтобы состряпать обвинения. Нарушение долга. Должностное преступление. Измена…

Казалось, что это слово застряло в ее горле.

– Измена человечеству. Диосу повезет, если он не предстанет перед судом. Что же Он хочет?

Несмотря на шепот, голос Койны выдавал ее. Она тоже была опечалена.

Не так давно Хэнниш отказалась сообщить ему важную информацию, и теперь Лебуол отомстил ей, хотя это не принесло ему удовольствия. Уорден Диос был бы не в восторге, если бы Хэши начал болтать о своих догадках. Да и печаль Койны только бы усилилась от этого.

– Моя дорогая коллега, если я отвечу вам, вы сочтете, что мы с вами сошли с ума.

Чтобы уклониться от дальнейших объяснений, он высвободил руку и направился в сектор Бюро. Ему, как и Уордену, хотелось оставить свои эмоции при себе.

Амнионы совершили акт вторжения. Глава полиции выбрал плохой момент для сведения счетов с Драконом.

Он не кричал. Он просто не мог кричать. Но все это время, каким бы долгим или кратким оно ни было, его тело корчилось от боли и страха.

Астероиды и разряды статических молний мелькали в пустоте, будто в безумном танце. Они сталкивались и отскакивали, разрушали друг друга или собирались вместе. За гранью зубчатых сполохов черная дыра поглощала энергию и огонь материи. Силы, которые он собственноручно спустил с привязи, разрывали его на части.

Энгуса терзали странные сотрясения: обезвоживание, невыносимое ускорение и электромагнитная буря, способная сжечь все микросхемы в его голове. Он вновь оказался в детской кроватке, где боль подавляла каждый проблеск сознания. Нервы издавали безмолвный и безответный крик.

Он не мог избавиться от своих страданий, потому что пояс его скафандра был связан с кораблем тонким тросом. Но даже если бы тот оборвался, покоя бы не наступило. Смертные кости и плоть не выдержали бы дикого перемещения сингулярных полей. Их принуждение, как мощь звезд и провалов в подпространство, в тысячи раз превосходили силы человеческого бытия.

Бесконечные потери. Полное угасание. Каждая клетка его тела стонала от близости смерти. Наверное, он корчился и извивался, пытаясь выскользнуть из-под пресса жуткого давления. Энгус этого не знал. Его тело понимало только крик.

Затем боль начала затихать, будто система, отключенная от питания. Его программное ядро, оценив размеры истощения, применило последнюю защиту: единственное средство, которое могло сохранить ему жизнь – и, возможно, разум – при таком большом ущербе. Оно ввело Энгуса в стазис. Энергия, поставляемая его телом и аккумуляторными клетками, была направлена на поддержание автономных функций – для работы сердца и дыхания. Все остальное прекратилось.

Его плоть перестала кричать, потому что он больше не был доступен боли. Энгус находился на тонкой грани между сознанием и неосознанностью – в состоянии, где такие концепции просто не имели смысла. Он пребывал вне сферы перемен и интерпретаций. Если бы давление превратило его в кровавый комок внутри скафандра, он бы этого не понял. Если бы смерть принесла ему освобождение, он не заметил бы разницы. Время и пространство скользили мимо него И рядом не было людей, которые могли бы дать команду зонным имплантам Энгуса вернуть его в активное состояние.