Леонид Цель - Пилот и флибустьеры

Несоответствие в цепях и мучило Пилота, один скафандр в штатном режиме, другой - в испытательном, теперь порядок.

- Ты думаешь они полезут в космос?

Милая девочка, ее любопытство обвораживает.

- Обязательно. Почему они психуют? - Горит табло: "Неисправность маршевого двигателя", а обнаружить поломку не могут. Им же невдомек, что дюза малость оплавилась. Фил сказал тогда: неприятно, но жить можно, вернемся на Марс - заварим.

- У них свои скафандры, зачем же облачаться в наши?

- Не скажи, это ведь так соблазнительно - прогуляться в новеньком ЗИПУНе (защитный индивидуальный противометеоритный универсальный носитель), так, кажется? Конструкторы обожают дурацкие двусмысленные аббревиатуры, им это представляется верхом остроумия). Погляди на их тряпье - латка на латке. Должны соблазниться. Сбросят свои допотопные шкуры с мизерным ресурсом автономного хода и щегольнут обновкой. За что боролись? А уж если повезет и бледнолицый умник натянет скафандр, в котором ты прогуливалась, тогда это серьезная удача. Тот случай, когда отсутствие Папаши Кью нам только на руку.

Заминка все больше раздражала шайку. Ругань Патрона с каждым часом приобретала фантасмагорические оттенки. А тут еще Кабан куда-то запропастился, пропадом он пропади, жирный ублюдок! Тщедушный человечек со шкиперской бородкой орал, что эта скотина успела добраться до выпивки и дрыхнет в какой-нибудь каюте, а остальные должны вкалывать за него. Бледнолицый помалкивал и все яростней жевал свою страшную жвачку, изредка обмахивая синие губы еще более синим языком. Двое флибустьеров копались в приборном отсеке, расслышать их было трудно.

Наконец решение последовало. Патрон отправил бородатого на поиски Кабана, а бледнолицему и Вампиру велел натягивать скафандры, дуть наружу и поживей. Вампир, удивительной краснорожести человек, предложил взять скафандры со шлюпа. Бледнолицый осмотрел их и доложил: порядок.

Пилот затаил дыхание - ну!

Патрон кивнул - валяйте!

Не все сложилось, как хотелось, заветный ЗИПУН достался Вампиру, что ж - на все воля Божья. С поправкой на волю Пилота, так, небольшая коррекция. Отчаянный крик Вампира, уносящегося в бездну, рычание Патрона, монотонный хрип бледнолицего: "Вампир, выключи ранцевый двигатель! Вампир! Выключи ранцевый..." Все было кончено за пятьдесят пять секунд, именно столько работает ранцевый двигатель, если его запустить на всю катушку. Со скоростью полутора миль в секунду Вампир последний раз прогуливался среди звезд и через четверть часа смолк его голос, лишь монотонно попискивал аварийный маячок. Потом... Равнодушная воронка вечности засосала очередную жертву. - Боже, прости нам прегрешения наши... Пилот! Мне страшно.

- Мне тоже.

- Какое право мы имеем убивать их? Ни один суд в мире не приговаривает человека к смертной казни, ни один! Мы что же, убийцы выходит?

- Нет, Соня, мы люди, исполняющие свой долг.

- Люди?

- Хорошо. Пусть так - мы нелюди, исполняющие свой долг.

- В чем он, этот проклятый долг, в чем?

- Пресекать любые попытки насилия в открытом космосе. Всеми доступными средствами. Мы уполномочены делать это безоговорочно, разве ты слышишь об этом в первый раз? Мы не убийцы. Если они завладеют боевыми шлюпом, случится большая беда. Наверняка случится. И поэтому мы убийцы.

- Да, нас уполномочили. Отпустили грехи. А сами мы признаем за собой право лишать кого бы то ни было жизни? И разве можно назвать это правом? Мы жертвуем нашими безвинными душами во имя закона и справедливости, но прощения нам нет. Во все времена зазорно быть палачом. Кому-то приходится - и это жертва.

- Хватит, девочка! Я не отступлю. Я должен исполнить свой долг до конца, а он еще не наступил... Погоди, чем ты занята?

- Извожу бородатого бедолагу, ох и тупица!

Пилот включился в игру, презабавное было зрелище.

Соня ловко манипулировала раздвижными переборками грузовых трюмов, отсеков и коридоров. Маленький, бородатый человечек совершенно ошалел от ужаса - куда бы он ни шел, куда не сворачивал, неизменно возвращался в тупик за фотолабораторией, где висела гравюра Луки Лейденского "Смерть в лабиринте". Именно эта гравюра надоумила Соню затеять столь жестокую игру.

Поначалу бородатый - он откликался на кличку Помазок - сопротивлялся весьма разумно, пытался запомнить расположение открытых проемов, а обнаружив закрытые, скалил остатки зубов и давил на кнопку. Однако трюм был велик - дверей всего сто три плюс двадцать восемь раздвижных переборок, плюс отвилки и сопряжения между коридорами и вертикальными шахтами. В общем, вариантов хватало. Когда Помазок в шестой раз вернулся к гравюре, он заплакал, страстно, как плачут дети и пьяницы, размазывая кулаками слезы.