Иван Беляев - Фригорист

Стрелков поступил логично – стал напрягать память, стараясь воскресить обстоятельства раздевания. «Слава Богу, что рубашку с брюками не скинул», – мелькнуло в голове. Обследовав диван и стул и не обнаружив искомого предмета, Стрелков встал на карачки и облазил пол. Потом заглянул под металлический стеллаж с инструментами и… Его рука наткнулась на что-то плотное, но невидимое, знакомое, матерчатое нечто, что не могло быть ничем другим, как пиджаком. Сергей схватил находку и попробовал надеть. Это оказалось не таким уж простым делом! С невидимыми рукавами дела обстояли из рук вон плохо. Убедившись в недостаточности чисто тактильных ощущений, он ужасно раздражился и хотел было уже послать непокорную одежку к чертям собачьим – парень он был горячий – но тут его осенило. Он понес пиджак к раковине, открыл воду и побрызгал на него. Нет, – разочарованно вздохнул Стрелков, – что бы что-нибудь увидеть надо было обильно смочить вещь. Стрелков, напоминая самому себе пьяного фокусника, стал «осваивать» пиджак «методом тыка».

Наконец, у него получилось. Он ощупал швы, чтобы убедиться, что надел пиджак правильно, не наизнанку. Хотя кого это могло волновать? Кто мог засвидетельствовать его неряшливость или рассеянность? От этой мысли Стрелкову стало тоскливо на душе. Он снова вспомнил о Гале. И снова рухнул в бездну отчаяния.

И все же, будучи натурой предприимчивой, активной, Стрелков справился с накатившей на него печалью достаточно быстро. Он решил отдаться действию, не ударяясь больше в мрачные думы.

Закрыв за собой дверь, Сергей вышел на улицу. Баба Шура сделала вид, что не заметила, как калитка, уныло скрипнув, сама собой открылась и закрылась. А может, просто не испытывала интереса, или действительно страдала расстройством зрения, хотя Стрелков никогда не видел, чтобы она носила очки.

Но еще более опечалило и раздосадовало Стрелкова, если не сказать убило, то обстоятельство, что добраться до вокзала – он решил встретить жену у электрички – было непросто. Принимая во внимание то, что троллейбусы были битком. Он простоял минут пятнадцать на остановке, потом, взглянув на часы, понял, что опаздывает. Он тупо прошел полквартала и тут у киоска с печатью увидел изрядно набравшегося, прилично одетого мужика. Мужик был в костюме, с кейсом и было просто удивительно, что может такой благообразный дядечка праздновать в утренний час. Мужик еле держался на ногах, привлекая всеобщее внимание полной апраксией. Его мотало, отбрасывало от ларька, потом вдруг снова кидало на стену, точно он был игрушкой какой-то невидимой волны. Порой ему удавалось ухватиться на небольшой выступ у самого окошечка киоска, и тогда продавщица, пожилая сухопарая грымза в очках, начинала вопить и требовать, чтобы он немедленно отошел. Стрелков приблизился к мужику. Тот как раз «отдыхал», прижавшись спиной к стенке киоска и опустив голову на грудь.

Через пару минут, собрав, видимо, последние силы, бедолага, вдруг обретя ускорение, задвигал ногами. Причем шел пьяный боком, семеня, как марионетка. Это напоминало выход балерины, исполняющей «умирающего лебедя». Дотащившись до обочины, он поднял руку, «голосуя». Шансов, что кто-то остановится, было немного, принимая во внимание состояние мужчины. Но Стрелков решил использовать этот случай, и он встал рядом. Минут через десять возле них остановилась красная «шестерка».

– Куда? – осторожно полюбопытствовал водитель, небритый коротко стриженный парень с хищный выражением лица и бегающими глазками, прельстившись, видимо, представительным видом пьяницы.

– К вокзалу, – буркнул нечетко пьяный, – пятьдесят.

– Садись, ладно, – водитель потянулся, чтобы открыть переднюю дверцу.

Но мужик, работая руками, сделал пренебрежительно-указательный жест, показывая, что желает сесть на заднее сиденье. Парень пожал плечами и открыл заднюю дверцу. Стрелков, желая помочь, втолкнул мужика, который при этом ударился головой о кузов машины и вырубился полностью. Уселся сам, пристроив кейс алкашу на колени. «Слава Богу», – подумал Стрелков, устраиваясь поудобнее.

До вокзала оставалось не больше двух кварталов, когда машина вдруг сбавила скорость и остановилась, не доезжая несколько метров до перекрестка. «Чего это? – насторожился Петрович. – Какого черта он здесь собирается делать?» Вскоре он понял, чем вызвана непредвиденная задержка. Видя состояние своего пассажира, водила решил прошмонать его на предмет лишних денег. Он перегнулся через спинку сиденья и потрепал пьяного за лицо, проверяя его состояние. Убедившись, что тот в совершенной отключке, парень полез ему во внутренний карман пиджака. Вытащив портмоне из коричневой кожи, он открыл его и принялся исследовать содержимое. Стрелков, глядя из-за его спины, внимательно наблюдал и думал, что бы ему такое предпринять. Когда водитель вынул из бумажника солидную пачку сотенных купюр, Петрович не выдержал. Он двумя руками взял руку соседа и, как следует размахнувшись, залепил водиле оглушительную затрещину. Она вышла тем более звонкой, что рука была расслабленной и висела плетью.