Татьяна Кигим: Агасфер

— Все это замечательно, но, наверное, «Полная реальность» потребует приобретения дорогих комплектующих? — пытала Каменева пурпурноволосая ведущая.

— Ничего подобного. Всего лишь специальные очки стоимостью в сто тридцать условных единиц и нейрошунт в двести двадцать. Цены мы планируем снижать уже со следующей недели.

— Полное погружение, как я понимаю?

— Полнейшее. Вы внутри своего мира, внутри игры, и главное — вас ничто не отвлекает от игрового процесса. Абсолютно ничто! Вы просто не ощущаете реального… Гм… — Каменов театрально нахмурился, будто подыскивая выражение. — Скажем так: вы совершенно не ощущаете реальности того мира, в котором родились. Для вас осталась только одна реальность — игровая.

— Но ведь это ужасно! — притворно изумилась ведущая: они с Каменевым играли в общую игру под названием «Это вовсе не реклама». — Полностью отрешиться от мира! А если в доме пожар?! А если…

— А вот и нет! — торжествующе воспарил Каменев. — Ничего подобного! В этом-то и заключается главное достоинство «Полной реальности»: в игровом времени проходят часы и тысячелетия, в реальном — доли секунды! А это значит — конец потерянным за мониторами годам. Сбылась извечная мечта человека: играя, не тратить зря времени! Вы можете годами жить в игре, но в реальности для вас пройдут микросекунды.

— Значит, это путь к бессмертию?! — изумилась ведущая.

— Абсолютно верно. Жизнь человека, таким образом, растягивается до бесконечности. Плюс возможность «спрессовывать» время не только во время игры, но и во время чтения в виртуальных библиотеках, оснащенных «Полной реальностью», во время работы в офисных программах, во время…

«Мы даруем бессмертие!» Ярко-пурпурная реклама крутилась в небе над просыпающимся городом, затмевая рассвет. Признаться, она была намного красивее естественной зари. Как и задумывалось.

Каменов с удовольствием глядел на дело рук своих, потягивая кофе на веранде своего нового особняка. Изобретение века. Бессмертие. Победа над временем, по крайней мере, той его частью, которую пожирали игры. Ну и, конечно, работа, чтение, просмотр фильмов и новостей… Вся деятельность человека, связанная с информацией, полезная и бесполезная, переводилась теперь в ПР-формат, а в реальность оставалось вынырнуть, чтобы полюбоваться рассветом. Или прочитать рекламу.

А еще можно было погрузиться в квазимир игр и библиотек, лежа в палате хосписа, и лишь изредка выныривать в болезненное бытие для встречи с родственниками. Недавно появились и страховые системы, так называемые «страховки», отправляющие тебя в квазимир за секунду до получения пули в лоб, за миг до столкновения с вылетевшим из-за поворота бензовозом или за мгновение до посадки авиалайнера носом в землю. И будешь ты жить еще миллионы лет…

Алекс зевнул, потянулся, закрыл глаза и прямо с веранды вошел в мир, полный приключений.

«Вы умерли. Поздравляем с воскресением в реальном мире!» — встретила его хохма весельчака Вольдемара. Жаль, все-таки, что его уволили.

Хлоандра провела тонким пальцем по спине величайшего воина Вселенной, великого царя и непревзойденного мудреца, и продолжила разговор.

— Не знаю, повелитель, — сказала она, — ты говоришь, что нет счастья в долгой жизни. А я хотела бы стать бессмертной… Что наш век? Он мал, он слишком мал…

Квазиразумные существа в игре, казалось, с каждым разом становились все разумнее. Либо так оно и было.

Каменов — для Хлоандры Алекс Победитель — заглянул, не отрываясь от игры, в библиотеку и ответил снисходительно:

— Ну, милая, я же рассказывал тебе однажды легенду о некоем Агасфере. Помнишь? Я написал поэму, в которой Агасфер, исповедуясь полководцу, жаждет освобождения от земных уз: «О, как я плакал, как вопил, как дико роптал, как злобствовал, как проклинал, как ненавидел жизнь, как страстно не внемлющую смерть любил!»

В такие моменты он упивался собственной значимостью, чувствуя себя, по меньшей мере, Соломоном. Он мог присвоить слова Гамлета, мог цитировать Ницше, Шекспира и Цицерона — и кто бы его упрекнул или заподозрил, если он один знал эти строки в целом мире? Его бесконечную мудрость уважали, и это было приятно. Можно было на секунду даже забыть о том, что уважали не настоящие люди, а игрушечные.

— Вольдемар, ты ведь не таишь обиды?

— Будь любезен, не выбирай выражения и не говори эвфемизмами. Я в этом не нуждаюсь. И главное, самому-то себе не ври. Мы прекрасно друг друга знаем. Друзья все-таки. Со школьной скамьи. — Владимир покрутил пустой стакан, разглядывая его через очки. — Имей мужество признать: меня «ушли». Что ж, бывает. Турнули. Накололи. Кинули. Воспользовались моими разработками и помахали ручкой.