Томас Диш - Благосостояние Эдвина Лолларда

— Я занимался его просьбой о ссуде. Это было два года назад.

— Какая же сумма была ему выдана?

— Видите ли, он просил только миллион, но мы в конце концов убедили его взять три. Очевидно, мы сделали ошибку. Наша фирма не из крупных, хотя мы существуем уже двадцать два года. Я не упоминал про это? У нас нет возможности наводить о каждом клиенте такие подробные справки, как хотелось бы. Как вы, возможно, помните, в тот момент экономику требовалось взбодрить, а проценты, объявленные Федеральным резервным банком, были для нас очень выгодны. С этой ссуды мы получили бы чистых семнадцать процентов. А вы знаете старинную пословицу: «Быстрее едешь — дальше будешь».

— Вам было известно, что обвиняемый за год до этого уже был признан банкротом?

— Нет. Тогда бы мы действовали более осмотрительно. Но, как я уже говорил, нужно было торопиться. Операция первостепенной важности. Трехмиллионная ссуда — не пустяк. Выглядел он вполне солидно и представил надежные рекомендации. Смею думать, я — неплохой психолог. И никому не удастся меня провести. Это в первый раз…

— Мистер Андерсон, вам было известно, на что предназначались эти три миллиона?

Мистер Андерсон нервно посмотрел по сторонам, вынул из грудного кармана шелковый платочек, смахнул пылинку с лакированной туфли из кожи кенгуренка, сунул платочек в карман и (раз уж вопрос не исчез вместе с пылинкой) ответил:

— Насколько я понял его объяснения, он был издателем. Издавал книги.

Прокурор выжидательно молчал.

— Ведь в издании книг нет ничего противозаконного? Лично я противник книг, но семнадцать процентов — это семнадцать процентов. И ведь это была не порнография, а книги с картинками. Я видел образчик. Цена — двадцать пять долларов. А название — «Дивный мир святого Франциска Ассизского». Религиозная книга! Разве же можно было ждать, что религиозный человек окажется мошенником?

Мистер Андерсон поднялся со скамьи для свидетелей, разгладил морщинки на своем златотканом костюме, дружески, но с большим достоинством подмигнул судье и вышел из зала.

— Ваше имя?

— Брат Франциск Симеон.

— А дальше? — осведомился судья.

— Те, кто принадлежит к нашему братству, отрекаются от всех мирских имен. Когда я вступил на стезю праведности, я принял имя святого Франциска и имя Симеона Столпника.

Брат Симеон молитвенно сложил ладони и наклонил голову.

— Вы ассизист? — продолжал прокурор.

— Хвала господу!

— Как должен суд истолковать такой ответ? — спросил судья.

— Если мне будет дозволено дать истолкование, ваша честь, то он хотел ответить «да», — объяснил прокурор. — Я прошу снисхождения у суда за то, что был вынужден вызвать столь необычного свидетеля — человека, который, по его же собственному признанию, в сущности почти преступник. Однако его показания необходимы для подтверждения нашего обвинения.

Судья кивнул с величественной снисходительностью.

— Будьте так добры, брат Симеон, объясните суду сущность и цели вашей организации.

— Мы — религиозная община, так называемые «Цветочки», были зарегистрированы сто с лишним лет назад. Только в этой стране наше братство насчитывает более десяти тысяч членов. Мы практикуем аскетизм и живем подаянием.

— Вы проповедуете ниспровержение правительства Соединенных Штатов путем применения силы и насилия?

— Хвала господу!.. Нет!

— Но аскетизм вы проповедуете? Вы открыто объявляете себя врагами благосостояния?

— Мы понимаем, что аскетизм не всякому по нутру. Однако мы рекомендуем умеренность. Например, три еды в день по две тысячи калорий каждая не нанесут вреда здоровью.

Одни дамы на галерее громко ахнули, другие — более искушенные — захихикали, остальные же с таким увлечением грызли воздушную кукурузу, что не расслышали показаний брата Симеона.

— Постарайтесь избегать излишних описаний непристойных мерзостей, — предостерег прокурор.

— Хвала господу!

— Сколько вы весите?

— Я протестую! — вмешался защитник.

— Суд принимает протест, — объявил судья.

Но прокурор уже добился своего. Брат Симеон, рост которого в сандалиях ручной работы был равен пяти футам восьми дюймам, весил не более ста восьмидесяти фунтов. Прокурор поспешил воспользоваться полученным преимуществом.

— Вы друг обвиняемого Эдвина Лолларда?

— Хвала господу! Прежде был.

— Он тоже принадлежал к аистам… простите, к ассизистам?

— Формально нет. Он был, так сказать, попутчиком. Поскольку мы не можем владеть собственностью, он вел некоторые дела нашей общины. Значительная часть недвижимости «Цветочков» была записана на его имя, в том числе издательство, которое он, кроме того, возглавлял. Строго говоря, это имущество не являлось нашей собственностью, но нам было разрешено свободно им пользоваться, а прибыль шла на содержание общины. Однако юридически его владельцем был Лоллард.