Михаил Ахманов - Далекий Сайкат

Иутин усмехнулся.

– Нелепые для тебя, земного уроженца, но другие расы могут смотреть на эти аналогии иначе. К примеру, дроми, лльяно, хапторы… Они не слишком разбираются в земных реалиях, и Земля для них – грядущее Сайката, а Сайкат – предтеча Земли. Ясно, что это значит? Вы воевали с фаата, и вы их победили… Потом настал черед дроми, хапторов, кни’лина… Великий Йездан, вы разбили и сломили всех! Вам завидуют, вас опасаются, вас ненавидят и боятся… Сказано в Книге Сероокого: настоящее бросает тень перед собой, и все народы понимают, какое будущее затаилось в этой тени. Будущее, в котором Земля – гегемон Галактики, преемник даскинов! Такая мысль нравится не всем. Кланам ни и похарас не нравится точно, но без союзников они слабы. А чем привлечь к союзу? Самой сильной мотивацией является не выгода, не расовая гордость, не стремление к экспансии, а…

– …страх, – закончил Ивар. – Я понимаю, Иутин. Ты тоже нас ненавидишь и боишься?

– Нет. Зинто с вами не воевали. Я ненавижу наши правящие кланы. Может быть… – Он глубоко втянул воздух, – может быть, если случится в Галактике великая война и власть их рухнет, кни’лина станут вашими друзьями. Не сейчас, не завтра, а через несколько веков, когда наш народ будет един, и позабудется о ни и похарас, зинто и валлс . Мне бы этого хотелось.

– Если так, зачем ты делаешь то, что делаешь? – спросил Тревельян. – Пусть Сероокий вразумит тебя! Зачем ты освободил Глубину и взялся за оружие? Зачем помогаешь этим сумасшедшим валлс ? Они погубят Сайкат и уничтожат всех свидетелей – меня, Вечернего, Шиара с братьями, Ифту Кии… Уверен, наша судьба постигнет и тебя. Сделай верный выбор, друг, надень скафандр и иди со мной! Ты зинто . Что тебя связывает с валлс ?

– Общая цель объединяет крепче родства, любви и долга, – промолвил Иутин. – Я очень сожалею, Ивар, но случилось так, что цели валлс и зинто совпадают. Причины разные, но мы желаем одного – чтобы эта миссия правящих кланов закончилась полной катастрофой. Чем страшнее, тем лучше! Пусть в вашей Федерации задумаются, стоит ли поддерживать ни и похарас и затевать проекты с ними. Пусть другие расы откажут им в доверии. Пусть гордость их станет прахом, и пусть проклянет их Йездан!

На миг лицо Иутина исказила ярость. Он не отступится, понял Ивар. Были у плешаков какие-то давние счеты друг с другом, древние обиды, которые нельзя простить, кровь, исторгнутая в мятежах и бунтах, противоречия, что зародились в эру катаклизмов и протянули в будущее хищные когти ненависти, оплели его паутиной вражды, засеяли плевелами мести. Все это было тайной их расы, чашей с ядом, из которой каждый клан отпил по глотку и отрыгнул в общий сосуд долю отравы. Теперь ее столько, подумал Тревельян, что хватит на невинных дикарей Сайката. И чем страшнее их судьба, тем лучше!

– Значит, цели валлс и зинто совпадают, и Сайкату суждена погибель, – медленно произнес он. – Это твое последнее слово?

– Да. – Иутин повел стволом оружия. – Иди в централь, Ивар. Иди к остальным и жди решения своей судьбы. Если ты погибнешь… если погибнете вы все… что ж, значит, так судил Йездан.

– Позволь мне кое-что сделать. В этом роботе – памятный кристалл, который мне дорог. Кажется, лазер его не задел. Могу я взять его с собой?

– Не возражаю.

Тревельян нагнулся, просунул руку под разбитый двигатель, пошарил там и извлек маленькое кристаллическое зернышко. Покатав кристалл в ладони и тщательно осмотрев, он вставил его в наголовный обруч и с облегчением вздохнул: мысль командора достигла его разума.

«Что случилось, парень? Что у нас, полный афронт? Все-таки Иуда нас перехитрил!»

Он принялся ругаться. Тревельян, не слушая, вошел в приоткрывшуюся дверь и, встав у порога, оборвал поток проклятий:

«Кажется, дед, я совершил изрядную глупость. Надо было лишить Иутина статуса, блокировать возможность связи с Мозгом… Великая Пустота! Как я не догадался!»

«Это еще не поздно сделать. Прикажи жестянке», – проворчал командор.

«Нет. Теперь это бессмысленно».

Мозг выполнял команды Иутина, а Иутин был союзником Глубины; для нее – единственным способом контакта со станцией и аппаратурой дальней связи. Может, это его спасет?.. – подумал Тревельян. Может, валлс не убьют его? Он не желал генетику злой судьбы. Ему казалось, что есть у Иутина своя правда, и была она из тех идей, за которые жертвуют жизнью. Однако собственной, не чужими! У Иутина не было прав распоряжаться жизнями сайкатцев и экипажа СИС.