Михаил Ахманов - Далекий Сайкат

– Дед, ты знаешь, что случилось с валлс во время войны? Мы в самом деле их предали и бросили?

– Мои познания в военной истории не безграничны, – признался Советник. – В ту эпоху, когда разразилась большая война с плешаками, я был давно уже мертв, и даже в живом состоянии меня не приобщили бы к тайнам разведки. Это, знаешь ли, парень, особая сфера, где хитрость, обман и коварство мостят дорогу дипломатии… А я солдат и в гнусных интригах не замешан!

– Я тобой горжусь, – молвил Тревельян. – Ты, дед, лучший из предков!

Тихо прожурчал гравитатор, и капсула ринулась вверх, в темное звездное небо.

Так как на протяжении трех недель мы не получили никакой информации от полевого агента Ивара Тревельяна, посланного на Сайкатскую Исследовательскую Станцию, прошу выделить необходимые энергетические ресурсы для срочной связи с СИС. Одновременно прошу ускорить отправку экспедиции на Сайкат и договориться с Космическими Силами Федерации о переброске специалистов, роботов и прочего снаряжения на боевом корабле крейсерского класса. Молчание нашего сайкатского эмиссара внушает мне тревогу. Как следует из сообщения, полученного с крейсера «Адмирал Вентури», он благополучно высадился на СИС, однако с тех пор…

Из докладной записки Роберта-Али Щербакова,

координатора Сайкатского проекта,

направленной в консулат ФРИК.

Сайкат, огромный, голубоватый, занавешенный кое-где пеленою облаков, плыл на потолочном экране. Изображение передавалось хвостовыми камерами; в действительности планета была внизу, в сотнях километров под капсулой. Аппарат уже вышел за границы атмосферы, окружавшей планетарный диск мерцающим ореолом, и поднимался все выше и выше – туда, где исчезало само понятие высоты, сменяясь расстоянием между небесными телами. Глядя на удалявшийся мир, Тревельян подумал, что это зрелище всегда чарует своей красотой и новизной. Ему доводилось взлетать с множества планет, и все-таки каждый раз ощущения были новыми, и каждый мир слал на прощание свои приветы, печаль или радость, предостережение или угрозу, улыбку или чувство тоски. Сайкат несомненно улыбался, как улыбаются другу, с которым предстоит еще немало встреч, и его улыбка была ясной и чистой. Тревельяну не хотелось, чтобы она померкла.

Полусферический колпак воздвигся над его плечом, вытянул к пульту стержень видеодатчика. Командор изучал показания приборов.

– Если я верно понимаю эти книлинские закорючки на шкалах, мы будем у станции часа через два.

– Через два часа четырнадцать минут, – уточнил Ивар, стягивая навигационный шлем. Водрузив вместо него на голову свой обруч, он убедился, что тот сел плотно, и с задумчивым видом произнес: – Вызову-ка я нашего криогенного дружка, пусть доложит обстановку. Эти валлс слишком шустрые… Не наткнуться бы на их корабль…

Он попытался связаться с Мозгом, но тот упорно молчал. На лбу и меж бровей Тревельяна залегли глубокие морщины, на висках проступила испарина. Повторив вызов три раза, он перевел устройство связи в автоматический режим, откинулся в кресле и пробормотал:

– Это мне не нравится, дед. Совсем недавно мы с ним говорили, и все, казалось бы, на станции в порядке.

– Ситуация в боевых условиях меняется быстро, – изрек стратегическую мудрость командор. – Этот ублюдок Тегира кое-что обещал тебе… Ну, считай, сюрпризы начались!

Следующие два часа они провели в напряженном молчании. Алый огонек вокодера ритмично мигал, подтверждая, что капсула вызывает станцию, но Мозг не откликался. Такое могло произойти в трех случаях: если связная аппаратура уничтожена, если Мозг необратимо поврежден, и если на месте станции вращается теперь рой обломков в раскаленном газовом облаке. Впрочем, последний и самый печальный исход казался маловероятным – никаких мощных взрывов в ближнем космосе не наблюдалось.

Тревельян, однако, приготовился к самому худшему и с облегчением перевел дух лишь тогда, когда на переднем мониторе замаячила выпуклая серебристая монетка. Его аппарат чуть дрогнул, ложась на станционную орбиту, голубая сфера Сайката покачнулась и застыла над головой Ивара. Тонко пропели и смолкли гравитаторы. Теперь капсула догоняла серебряный диск, приближаясь к нему с постепенно убывавшей скоростью. Их разделяли десятки километров, ничтожная дистанция в космическом масштабе, но Мозг по-прежнему молчал.