Михаил Ахманов - Далекий Сайкат

Новая сцена: сотни полторы тазинто рвут на части какого-то зверя, облепив его труп. Зверь огромен и мохнат, из его брюха торчат два окровавленных кола – видимо, он попал в ловушку. Дикари ползают по гигантскому телу, кромсают плоть каменными ножами, дерутся за лакомые куски и жрут, жрут, жрут…

Тревельян пригляделся и внезапно понял, что поедают мамонта. Несомненно мамонта – вот длинный хобот и загнутые бивни, вот ноги, подобные столбам, огромные уши и рыжеватая шерсть на загривке… Точно, мамонт! Такой же, как бродили по Земле тридцать-сорок тысяч лет назад… сейчас их разводят в заповедниках на Аляске и Таймыре…

Ощутив изумление Тревельяна, командор заметил:

«Мамонт, не сомневайся. Наша зверюга, и едоки тоже наши, кроманьоньцы. Историческая реконструкция земных палеонтологов. Дальше еще не то увидишь!»

Дальше начались сцены из фильмов, восстанавливающих древнюю историю Земли и созданных специалистами на протяжении последних трех столетий. Воины Тутмоса и Рамзеса жгли сирийские города, отрубали врагам руки и складывали их в огромные холмы; зверствовали армии ассирийцев, пылала Ниневия, персы штурмовали Вавилон, потом гибли десятками тысяч под копьями македонской фаланги; слышалась грохочущая поступь римских легионов, рушились стены Карфагена, Иерусалима, Сиракуз, львы рвали людей на арене под вопли опьяненных кровью зрителей, полчища варваров шли на Рим, резали, грабили, насиловали. Промчалась монгольская и арабская конницы, явилось усеянное трупами поле, затем еще одно, где корчились люди, насаженные на колья; в песках Палестины рыцари рубились с воинами Саладина, а на другом краю земли, в юкатанских джунглях, жрецы майя приносили кровавые жертвы, вырывая на алтарях сердца у пленников. Вскоре загрохотали пушки, запылали костры инквизиции, отплыли в Новый Свет суда конкистадоров, закружились грифы-падальщики над индейскими селениями, сошлись в море фрегаты, окутанные пороховым дымом, а к африканским берегам причалили корабли работорговцев. История жестокостей и зверств двигалась вперед семимильными шагами: на полях Первой и Второй мировой шли в наступление танки, падали солдаты под пулеметным огнем, вспухали фонтаны бомбардировки, и тысячи лиц – женщины, дети, старики – маячили за колючей проволокой на фоне извергавших дым печей. Наконец встал над Хиросимой зловещий гриб ядерного взрыва, поднялся в космос первый крейсер и началась история космических войн, сражений с фаата, дроми, хапторами и кни’лина. Последние кадры были столь же впечатляющими, как избиение терре озверевшими тазинто: земные десантники с клинками и лопатками рубили бегущих плешаков.

«Это уже не реконструкция и не древние фильмы, а события недавние, – пояснил командор. – Таго! Наши бойцы захватывают подземные укрепления. Ну, я тебе рассказывал… та еще случилась мясорубка…»

Тревельян потер ладонями виски. Увиденное не то чтобы его потрясло – скорее, вселило недоумение и горечь. Джеб Ро смонтировал реальный материал, отснятый на Сайкате, с земными историческими фильмами и хроникой былых времен, словно перебрасывая мостик от дикарей-тазинто к землянам, странным образом соединяя зверства тех и других в единое целое. Труд его казался незаконченным, отрывочным и фрагментарным, но производил определенное впечатление: будто бы Земля несла ответственность за все злодейства, что творились на Сайкате, а Сайкат в перспективе мог сделаться таким же адом, таким же местом непрерывного насилия, каким была Земля. То и другое являлось ложью, и к тому же сайкатский первобытный мир, как и далекое земное прошлое, не стоило судить с позиции цивилизованной межзвездной расы. В истории самих кни’лина хватало мрачных эпизодов; в эпоху общепланетных катастроф жизнь соплеменника ценилась ими меньше съедобного гриба – точно так же, как жизнь землянина в период последней войны.

Какая цель была у Джеба Ро? Чего он добивался? В чем состоял его план?..

Ивар не заметил, как произнес это вслух.

«Может, он извращенец и любит глядеть, как кровушка течет. Были на Земле садисты, были мазохисты, а плешаки чем лучше нас? – заметил командор. – Не будем об этом гадать, ибо у нас есть другие занятия. Ты увидел, и ты как-нибудь дойдешь до верной мысли. Извилины у тебя не пальцем деланы. Среди всех моих потомков… – Он внезапно смолк, затем проворчал: – Хвалить детей – значит, их портить. Закончил с монтажом? Ну, так покажи мне нашего красавца!»