Михаил Ахманов - Меч над пропастью

«Хороший вопрос!» – подумал Тревельян. Было время, когда он сам его задавал и, доискиваясь ответа, терзал своих наставников, копался в старых книгах и современных ученых трудах, спорил с сокурсниками и учителями. Какой в этом смысл?.. Слишком мягкая формулировка, выбранная теми, кто опасается спросить иначе: какое у нас право? Почему мы лезем в жизнь других миров, пусть не столь совершенных, как наш? Кто просил нас о помощи? Кто выдал мандат на изменение их судеб? И если уж мы этим занимаемся, откуда известно, что наши усилия – к добру?..

Это не касалось споров с равными по мощи. Подобные конфликты разрешала война, или искусство дипломатов, или толерантность и терпение, но, во всяком случае, противоборствующие стороны осознавали ситуацию и могли защититься. Любая звездная цивилизация владела боевыми флотами, крепостями и сотнями колонизированных миров, мощной технологией, неисчерпаемым демографическим ресурсом, но главное – самосознанием расы и исторической перспективой. Собственно, она уже не являлась чем-то отдельным, обособленным от своих партнеров, а входила в галактический клуб, существовала в русле межзвездной политики и развивалась, с учетом угроз или благ, проистекающих от соседей. Но те, кто не имел иного оружия, кроме клинка и топора, кто поклонялся небу и солнцу, льдам и камням, кто жил в нереальном мире, полном богов и демонов, – те были поистине беззащитны. Вести их за собою, как детей?.. Но дети-то чужие, и права усыновить их нет ни у кого.

Девушка смотрела на Тревельяна, и ее взгляд был настойчивым и тревожным. «Что я могу ответить?..» – подумал он и произнес:

– Ты спрашиваешь о том, что неподвластно логическому анализу. Зачем мы здесь? Какой в этом смысл?.. А есть ли смысл в жизни вообще и в чем он заключается? С какой целью мы родились и копошимся в этой галактической ветви, расселяемся среди звезд, деремся то с фаата, то с дроми, то с кни'лина? В чем смысл нашего существования? Не проще ли, появившись на свет, сразу вытянуть ножки? Вселенной от этого ни холодно ни жарко, и в ней не прибавится ни зла, ни добра.

Анна Веронезе замотала головой. Взметнулись рыжие локоны, сверкнули изумрудные глаза, рот упрямо сжался.

– Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Это нечестно!

– А честно задавать мне такие вопросы? Я не Господь Бог, я даже не консул Фонда! – Помолчав, Ивар тихо промолвил: – Мы хотим творить добро. Удается не всегда, но мы стараемся. Другого ответа у меня нет.

– Мы творим добро, исходя из собственных понятий, – сказала Анна. – Вот, например, эти шас-га, что прорвались за хребет… Положим, ты загонишь их обратно, спасешь побережье и Кьолл, но ведь когда-нибудь они вернутся! Вернутся, Ивар! Мы закроем один проход, они найдут другой… или схватят купцов туфан и приплывут на их кораблях в Негерту и Саенси… или придумают что-то еще… Чтобы избавиться от этой угрозы, ты должен их уничтожить, как предлагал Кафингар! Но будет ли это благом и добром? Для Кьолла – разумеется, а для самих шас-га?

Тревельян пожал плечами.

– Такие дилеммы возникают постоянно и разрешая их, мы должны исходить из конкретной ситуации. Я с тобой согласен: появится другой Серый Трубач и поведет свои племена за горы… Наша задача – сделать это вторжение не слишком разрушительным. Мы здесь больше полувека и все это время занимались Кьоллом и приморскими народами. Теперь нужно цивилизовать степняков. Возможно, лет через сто, когда шас-га снова доберутся до Кьолла, они хотя бы не будут людоедами.

– Большое достижение, – то ли насмешливо, то ли серьезно сказала девушка и направилась к своей двери. – Спокойной ночи, Ивар. Когда-нибудь мы закончим этот разговор.

Тревельян хмуро глядел ей вслед. Вспомнился ему Осиер, где он, странствуя в обличье местного рапсода, встретил хранителя той планеты и ее странной цивилизации, вполне архаичной, однако не поддававшейся усилиям ФРИК. Эта встреча являлась, несомненно, самым важным из его открытий: чтобы найти собратьев по разуму, неведомый доселе галактический народ, нужна особая удача. Хранитель был парапримом – так назвали эту расу на Земле – и, в сущности, таким же прогрессором, как Ивар и его коллеги. Но свою задачу он видел в другом: не развивать Осиер ускоренными темпами, а защитить от внешних воздействий – прежде всего от землян. Были у него претензии к Фонду, были! И к Фонду, и ко всей человеческой расе! Может быть, справедливые?

«Вы настолько обуяны гордыней, – сказал параприм, – что считаете, будто вправе явиться в чужой мир и переделывать его по собственному разумению. Вы занимаетесь этим, уподобляясь богам из ваших собственных легенд. Ускоряете то, подталкиваете это… Торопите, торопите! Быстрее, еще быстрее, совсем быстро! Чтобы ваших собратьев здесь и в других мирах стало больше, стало совсем много, миллиарды и миллиарды! Чтобы всякий клочок океана и суши были под контролем, чтобы ваши машины плодились, как блохи в собачьей шкуре…»