Михаил Ахманов - Заклинатель джиннов

Я наклонился к экрану и спросил:

– Можно ли использовать трансгрессор в военных целях? Скажем, для переброски десантников или космического флота? Либо контейнеров с чем-нибудь пакостным, тетрачумой или сибирской язвой?

Белая кошка сощурилась.

– Вы, люди, странные создания – все, что вы изобрели, от колеса и лопаты до ракеты, годится для войны и мира. И вы, мечтая о втором, не забываете о первом… – Голос Джинна был неуверенным и тихим, словно его обуревали печальные мысли. – Устройство, созданное нами, тоже подходит для войны. Разумеется, подходит! Да, с его помощью можно послать солдат, осуществить вторжение или перебросить во враждебный мир нечто смертельное для вашей формы жизни! Но это, Теплая Капля, зависит лишь от вас. Я могу помочь… немного…

– Как?

– Я разработал метод для блокировки переноса. Очень простой: передатчик сферических радиоволн определенной частоты. Построить его не сложнее, чем радиотелескоп… Такое устройство создаст сферу помех, и поисковый луч трансгрессора не сможет нащупать даже звездную систему, не говоря уж о планетах. Мир, окруженный этой сферой, будет закрыт. Чтобы проникнуть в него, придется преодолеть физически межзвездное пространство, а это для вас невыполнимая задача. Во всяком случае, пока.

Я молча кивнул, соглашаясь с ним. Не идеальный выход, но лучше что-то, чем ничего… Джини, разумеется, был прав: трансгрессор – тоже оружие, такое же как колесо, если приделать его к боевой колеснице, или лопата, которой можно врезать по черепу. Все зависит от нас, но всякая помощь будет не лишней… Сфера помех? Способ, как спрятаться в непроницаемом коконе? Что ж, подходит… На век или на два столетия, пока не родится гений, который эту сферу раскурочит, как гнилой орех! [72]Люди так изобретательны…

Голос Джинна снова нарушил тишину.

– Что я должен делать, Теплая Капля?

– Разослать материалы по всем необходимым адресам. Теоретическое обоснование, пояснительную записку и сам проект… От имени Сергея Невлюдова, bi@nvl.spb.ru. Вместе с просьбой Невлюдова зря не беспокоить и обращаться за консультацией лишь в самых крайних случаях.

Конечно, побеспокоят, думал я. Однако не сразу, не сразу! Пока разберутся, пока расчухают, что это не шутка и не розыгрыш, пройдет дней десять или хотя бы неделя. Достаточно, чтобы удрать! Скажем, на Андаманские острова или к помирившимся тутсихутам… В какой-нибудь медвежий угол, где можно скрыться и отсидеться во время всплеска популярности… Не столь уж трудная задача, раз тебе служит Джинн! – Прошу уточнить адреса рассылки, – промолвил он, взирая на меня с экрана.

– Всем правительствам, включая те, которые в изгнании… всем ведущим университетам и НИИ… всем крупным фирмам, банкам и другим финансовым учреждениям, а также общественным фондам… движению «зеленых» и политическим партиям, где больше тысячи… нет, десяти тысяч членов. Разумеется, в ООН, ЮНЕСКО, НАТО и прочие международные союзы.

– Выполнено, – сказал Джинн. – Что теперь?

– Теперь отдохнем, – откликнулся я. – Спасать мир – такая тяжкая работа!

Экран погас, но монотонный шепот еще звучал в вокодере, напоминая голос гипнотизера:

– Ты устал, Теплая Капля… Ты должен есть и спать… Я знаю, людям нужен отдых… Вернусь, когда позовешь…

Поднявшись, я направился в ванную, умылся ледяной водой, выпил на кухне кофе, что-то съел, налил молока в блюдце Белладонны. Затем пошел в родительскую спальню, вытащил из шкафа Коран, вернулся к себе, сел в кресло и раскрыл книгу на суре «Могущество». Строчки дрожали перед глазами, буквы прыгали и кувыркались, но все же через несколько минут начали складываться в знакомые слова:

Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Поистине, Мы ниспослали его в ночь могущества! А что даст ему знать, что такое ночь могущества? Ночь могущества лучше тысячи месяцев. Нисходят ангелы и дух в нее с дозволения Господа их для всяких повелений. Она – мир до восхода зари!

– Мир до восхода зари… – повторил я вслух, поворачиваясь к окну.

Оно было темное, открытое звездному небу, где бледным диском висела луна, еще без признаков той сероватой дымки, которая ранней петербургской весной обозначает рассвет. Но с улицы уже доносился гул моторов и шелест шин, со двора – протяжные стоны и резкое хлопанье двери, а сверху, снизу и с боков – те шорохи и скрипы, невнятное бормотание и шарканье, которые в нашем блочном доме разносились по всем этажам подобно утренней мелодии. Близилось утро, ночь кончалась. Ночь моего могущества… Та, в которой нисходит ангел для всяких повелений… Та, которая лучше тысячи месяцев…