Кир Булычев - На полпути с обрыва

– Кое-что смогут. Он же работал эти полгода не один и был окружен помощниками. Наука здесь примерно на том же уровне, что и у нас, а лучшие умы идут в оборонку.

Эдуард Оскарович оборвал себя, и губы его шевельнулись. Он считал про себя.

– Но в конечном счете он прав: его задача сейчас – не допустить генералов до машины перехода.

– А она существует?

– Да, она существует, и это довольно простой механизм, – сказал Калнин. – Здесь переход между мирами существует объективно. Задача машины заключается лишь в том, чтобы следить за этой точкой пространства и в случае, если некто сорвался со скалы, успеть подхватить его и перенести к нам.

– И она может перенести человека обратно?

– Не надейся, что сможешь это сделать сама, – усмехнулся Эдуард Оскарович. – Тебе потребуются помощники. Если соберешься бежать, обязательно предупреди меня. Я или отговорю тебя, или составлю тебе компанию.

– Зачем тогда откладывать дело в долгий ящик?

– А я не спешу убежать отсюда, – ответил профессор. – И должен сказать тебе, что, насколько мне подсказывает жизненный опыт, ты тоже не спешишь. Тебя попросили побыть здесь подольше.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я давно наблюдаю людей и вижу, когда они ведут себя естественно, а когда притворяются.

– А я?

– Ты не очень умело притворяешься.

– Я еще только учусь, – попыталась отшутиться Кора.

– Это очень опасное учение, – сказал Эдуард Оскарович. – Мне не хотелось бы, чтобы ты потеряла на этом голову.

– Вы очень мрачный, – сказала Кора.

– К сожалению, у меня есть к этому основания.

Они вышли к склону, под которым располагались бараки их лагеря. Кусты расступились, и в лицо повеяло свежим морским ветром. Море было недалеко, и над ними проходило медленное, все нарастающее движение воздуха, как бы раскачивание его, отчего обеспокоились и перестали атаковать путников слепни и мухи, и, как бывает, когда отпускает зубная боль, вдруг сменились мысли – надежда на то, что все кончится хорошо, пришла с морской свежестью.

– Конечно, – попыталась выразить сочувствие Кора, – вы попали сюда, когда в России было трудное время. Даже моего образования хватает, чтобы знать это.

– И что же вы знаете? – спросил профессор. Он уселся на большом плоском камне, вдыхая свежесть морского воздуха, и Кора была благодарна ему за эту передышку. Лагерь казался тихим и безлюдным – по плацу медленно прошла медсестра, прижав к животу медный бак, да солдат у ворот закричал на бродячую собаку.

– То, что учили в школе, – сказала Кора. – А потом однажды мне пришлось путешествовать по Кольскому полуострову. Там есть специальная железная дорога для туристов, там все сделано так, как было при Сталине.

– Именно на железной дороге? – удивился Эдуард Оскарович.

– У нас есть специальные исторические дороги, гостиницы, туристические маршруты и даже курорты. У нас все помешаны на истории. Моя лучшая подруга Вероника на прошлых каникулах участвовала в штурме Иерусалима.

– Арабами? – спросил Эдуард Оскарович.

– Какими арабами? Что там штурмовать арабам? Нет, конечно же, крестоносцами. У нее даже контузия есть. Им всем выдали кольчуги, шлемы и сухой паек – представляете? А потом надо было лезть в свою гостиницу по приставной лестнице. А какой-то придурок эту лестницу оттолкнул.

– Наверное, сарацин, – предположил профессор.

– Наверное, – согласилась Кора, которая не знала, кто такие сарацины.

– Так что же ты увидела на Кольском полуострове? – спросил профессор.

– Там есть большой маршрут. Вместо гостиниц – лагеря, вместо спальных вагонов – теплушки и вместо обслуги – ВОХР. Вы знаете, что такое ВОХР?

– Я знаю, что такое ВОХР, – сказал профессор. – А интересно вам в таких путешествиях?

– Ужасно интересно, там дают спирт и соленые огурцы. Только мне было не до развлечений. Мы ловили одного преступника. Поэтому мы в эту игру не играли.

– Странно, – сказал профессор, дразня соломинкой тарантула, который выглядывал из щели между камней, – как история издевается над нашими трагедиями. Ужас, убивший столь многих, для вас, наших потомков, становится только цирком.

– Ну, вы совсем не правы, – возразила Кора. – Никто не издевается. Люди хотят помнить и хотят понять, как нашим предкам приходилось жить на свете. Мы же привыкли, что обед не бывает без компота и мороженого. Так надо же иногда увидеть, что это еще не закон.

– Как в зоопарке… – Эдуард Оскарович не слушал Кору.