Кир Булычев - Вид на битву с высоты

– Вряд ли в этом есть смысл, – сказал граф Шейн. – Пока они его догонят... нет, надо делать не так. Мы с вами виноваты, мы с вами и займемся этим. А мальчишек отпустите в часть. Вы меня слышите, адъютант полка? Отведите сержантов в полк!

Тот услышал. Он уже пришел в себя.

– Пошли! – прикрикнул он. – Пошли, чего уставились!

Они пошли втроем прочь от места казни.

– А хорошо, что он убежал, – сказал Золотуха. – А то бы он тебя преследовал. По ночам бы приходил. Потом бы задушил. Ты же знаешь – так бывает.

Коршун знал, что Золотуха прав. И подумал, что главнее не то, что комроты убежал, а то, что он не будет к нему являться по ночам.

Путь до передовой недолог. Сначала они рассуждали о том, куда убежит Шундарай. К врагам, к ублюдкам, он не переметнется – не такой человек. В развалинах ему долго не отсидеться – наверняка туда сейчас уже послали охранников. Значит, попытается укрыться в городе.

– У него в городе есть родственники? – спрашивал полковой адъютант.

– Нет, – отвечал Коршун.

Что же он, изверг, что ли? Как только он у них появится, то и сам в засаду попадет, и всех родственников подведет под петлю. Адъютант согласился. И больше обсуждать бегство Шундарая не стали – на фронте подолгу не обсуждают смерть или бой, потому что завтра придут новая смерть и новый бой.

Зато Золотуха стал подбивать товарищей.

– Давайте сходим в город, пока время еще есть, фельдъегерь говорил, что до боевого времени можно выспаться. Пошли, – говорил Золотуха, – девочек найдем – так давно девочек не было, я даже и не помню, когда девочки были.

Но адъютант наорал на комвзвода:

– Ты понимаешь, что тебя в городе заграбастает патруль, а все твои товарищи на передовой готовятся отразить атаку злейшего врага? Тебе что, не жалко своей шкуры? Так пожалей шкуру командира полка – его сегодня чуть не сняли из-за этой сволочи Шундарая. Если еще и ты в самоволку уйдешь – ведь не солдатик необстрелянный, а боевой ветеран, что же за дисциплина в нашем полку, когда командиры – убийцы и дезертиры?

– Нет, – отвечал Золотуха, – ты меня в дезертиры не записывай. Я хотел только в город заглянуть – и тут же обратно. Пешком.

Коршун шел рядом, он не вмешивался в ленивый спор, так как понимал, что ни в какой город Золотуха не убежит, да и адъютант об этом знает, а ругается так, для порядка. Но его тревожило другое – вот уже третье или даже четвертое боевое время бои идут в такой близости от города, что даже такой дурак, как Золотуха, понимает, что туда пешком можно сбегать. А от низины казней до передовой за полчаса можно дойти.

Какая-то дрянь в штабе армии завелась – не может быть, чтобы ублюдки были сильнее нас. Нам же всегда твердили – наша армия непобедима, нам никто не страшен. Почему во взводах по половине личного состава осталось? Даже стрел, элементарных стрел, не подвозят – что же, прикажете за проволочными заграждениями стрелы подбирать? Казнить легче всего, но нужно разобраться.

– Когда пополнение будет? – спросил Коршун у адъютанта. – А то ведь воевать некому. Придется вам топор брать и становиться в первый ряд.

– У каждого своя задача и свое умение, – степенно ответил адъютант. Но, конечно же, слова сержанта ему не понравились. И, увидев издали тропинку, что сворачивала к штабу полка, он почти побежал, сказав на прощание: – Я все доложу командиру, а вы спешите к вашим солдатам. И чтобы никаких не было волнений или еще чего.

– А кто заменит Шундарая? – крикнул вслед Золотуха.

Адъютант не ответил. Да и откуда ему знать?

– Наверное, пришлют кого-то из штаба, – сказал Золотуха.

– Не думаю. Кому хочется на передовую? У нас ведь долго не удерживаются.

– А мы?

– Мы с тобой настоящие ветераны. Мы три войны прошли.

– А ты считал? Считал, что ли?

– А вспомни.

– Я много чего помню, но не буду же трепаться, – сказал Золотуха, – это военная тайна.

– Ты только вспомни.

– Помню, помню, – отмахнулся Золотуха.

Ни черта он не помнил. И не старался вспоминать.

Они спрыгнули в штабную яму. Все младшие командиры и капральский состав ждали их там. Давно, видно, ждали.

Некоторые даже дремали по углам.

– Ну и как? – спросил Бермуда, старшина роты, пожилой, седой, усы висят по грудь, сзади коса заплетена. – Как он, не больно было?

Бермуда не мог сказать так, как ему хотелось, но Коршун все понял.

– Случилось все неладно, – начал он осторожно, потому что среди своих мог быть штабной стукач. А грехов и без этого уже накопилось столько... если бы не этот разведчик, граф Шейн, Коршуна отлично могли вместо Шундарая замочить. – Сбежал наш комроты.