Сергей Чекмаев - Бремя стагнатора

– Командир, – сказал Ли самым обычным тоном, но Квашнин немедленно почуял в его голосе напряжение. В последнее время он стал необычайно чуток на подобные вещи. – Но срыв переговоров чреват войной!

– Войной – вряд ли. Так, небольшим приграничным конфликтом, после которого начнется перманентная гонка вооружений, что нам весьма на руку. Или у тебя есть другие предложения?

Ли молчал.

– Нет? Тогда прежде, чем ты опять впадешь в рефлексию, скажи, как называют Солмаон. Я тебе совсем недавно напоминал.

– Земля Тысячи Побед.

– А побед без войн…

– Не бывает.

– Вот-вот. Повторили пройденное, идем дальше. Ответь, пожалуйста, ты никогда не пытался перевести Чжандоу с китайского?

– Конечно пытался.

– И что получилось?

– Ну… там много вариантов. «Камфорный ковшик», «палка и лоток», есть такие из плетёных циновок, в них переносят сыпучие грузы. «Чжан» – фамилия, так что можно сказать – «ковшик Чжана». Еще «Чжань» – стоять, станция и так далее.

– И все?

– Близко по произношению «чжаньдоу» – «битва, сражение»…

Ли внезапно замолчал, трансивер затих, будто из него вытащили зарядку.

– То-то, – прокомментировал Игорь воцарившуюся тишину. – А ведь как все было. Кто-то из первых исследователей, по-моему, еще с «Надежды», усмотрел в Соцветии определенные параллели с китайской культурой. В общем, не без оснований, честно скажу. В языке, традициях и так далее он был не силен, просто ляпнул из головы первое попавшее сочетание звуков, показавшееся ему похожим на китайские названия. Вот и получилась «Чжандоу». Автор ничего умного сказать не хотел, а получилось очень к месту, ты не находишь?

Поздним вечером Ли сам вышел на связь с центром. Трансивер запищал в тот момент, когда Квашнин уже собирался ложиться.

– Командир! Мы тут выяснили кое-что…

– Прекрасно. Слушаю тебя.

– В общем, как в детской игре: я знаю, что ты знаешь, что я знаю… Обе стороны понимают, что еще одна война сейчас никому не нужна, знают и то, что противники это понимают. Поэтому им легко удалось найти общий язык. Из Солмаравана пришло принципиальное согласие на переговоры…

– Это мы уже знаем.

– Теперь они здесь думают, кого бы послать. Чтобы с одной стороны, человек был опытный и уважаемый, а с другой – не в слишком высоком чине. Нечего, мол, показывать бледнозадым, насколько важны для нас эти переговоры.

– Фу, Ли! Что за жаргон? По-твоему выходит, я тоже бледнозадый? – Квашнин шутливо погрозил пальцем изображению социолога на трансивере. – Может, ты теперь расист?

Китаец смутился.

– Извини, командир, вырвалось. Нахватаешься тут у местных.

– Шучу. Рассказывай дальше.

– Глупца какого-нибудь или служаку тоже не пошлют – завалит все дело.

– Есть кандидатуры?

– Да, есть. О нем только и говорят. Завтра на Совете его должны утвердить.

– И кто же этот замечательный политический деятель?

– Пенсионер.

– Кто?!

– Отставной советник Канзимо. Человек уважаемый, и по заслугам, и по возрасту. Чернь его любит – он когда-то с налогами простому народу сильно помог. Так и зовут – Заботник. И в Солмараване его знают.

– А Совет утвердит, как ты думаешь?

– Конечно! У них нет другого кандидата.

Игорь покачал головой.

– Да, это не самый приятный момент. Любимый в народе старый политик, отец нации, так сказать. Тяжело будет работать. Таким обычно верят истового, до самого конца.

– Любовь толпы непостоянна.

– Ты прав, – согласился Квашнин. – Ну что ж, ты знаешь, что делать. Приступай. А мы со своей стороны тебе подсобим. Главное, чтобы все случилось одновременно – и в Солмаоне, и в Соцветии. Тогда срыв переговоров неизбежен.

Чжао Ли отключился. Игорь отложил трансивер, сел на кровать, положил руки на колени так, чтобы кисти свисали. Попытался расслабиться. Вздохнул и тихо пробормотал:

– Не кажи «гоп»…

К вечеру в трактире с гордым названием «Добрая встреча» собрались завсегдатаи, несколько путников, погонщики караванов и гуртовщики. Оживленный тракт поставлял торговых гостей и путешественников, как хороший сутенер портовых девок. Лавки не пустовали, и хозяин мог облегченно вздохнуть – похоже, что и сегодня он поторгует с прибылью.

Люди за столами взволнованно переговаривались, негромко – вполголоса, настороженно поглядывая по сторонам в поисках доносчика.

Было от чего переживать. Слухи бродили по столице уже полдюжины дней. На торгу, в ремесленных рядах, в домах и трактирах из уст в уста передавалось одно и то же слово. Война! Бледнозадые проявили свою подлую сущность, так не пора ли отомстить? Сколько можно терпеть их лживые мирные заверения, за которыми нет ничего, кроме желания стереть Соцветие с лица земли!