Николай Большаков - Собиратели осколков

— Приветствую, — буркнул он.

— Здравия желаю, — насмешливо отвечал товарищ полковник.

Сегодня у товарища полковника был праздник, и вряд ли кому — нибудь удастся испортить ему вполне радужное настроение. Однако Высокий Гена всегда готов подбросить свою столовую ложку дегтя в чужую бочку с медом.

— Регистратор с твоей стороны, надеюсь, включен? — весьма неприветливо осведомился он.

— Включен, надеюсь.

— Мне не до шуток. Я хочу, чтобы и с твоей стороны наш разговор фиксировался. Чтобы не было потом вопросов.

Товарищ полковник кивнул и добавил нарочито замогильным голосом:

— Регистратор с моей стороны включен и ждет ваших дальнейших распоряжений, дорогой товарищ директор.

— Прекрасно, — на этот раз Высокий Гена пропустил издевку товарища полковника мимо ушей. — Так вот, Центр располагает информацией о том, что сегодня в два часа дня ваша бригада завершила разработку по антигосударственной деятельности группы «Сетевые вампиры».

Так, подумал товарищ полковник. Вот он век высоких технологий и особо скоростного взлома. Все уже знают. Наверное, из ребят кто-то успел похвастаться. Шкуру спущу с мерзавца!

В лояльности своих подчиненных товарищ полковник был уверен на все сто и версию внедренного от Центра агента с ходу отверг.

А хорошо все-таки у Высокого Гены разведка шурует. Сразу ясно: из них набрана — из хуцкеров. Разделение труда, мы ловим, а Гена припахивает.

— Отсюда следует, — продолжал Высокий Гена в своей официозной манере, — что в ваших руках на настоящий момент находится так называемый Фантомас, сетевой взломщик — нелегал с выдающимися способностями. Именем правительства я требую немедленной передачи вышеназванного гражданина в распоряжение Центра.

— Ага, — сказал товарищ полковник, потирая ладонью стриженный затылок. — Складно поешь, Геннадий. Прям слезу хочется уронить. И люди за тобой, знаю, стоят основательные. Одно ты не учёл, — (а скорее, холуи твои пронюхать не сумели — сказал товарищ полковник «про себя»), — что не одного хакера мы сегодня взяли, а сразу пятерых. И никто — надеюсь, ты это понимаешь — из них по доброй воле не признается, чем на жизнь зарабатывает.

Высокий Гена поморщился: очень, видно, его раздражало легкомысленное (а на самом деле, не такое уж и ЛЕГКО мысленное) ёрничанье товарища полковника, однако, судя по всему, призадумался. Действительно, кто же признается? Кто из пятерых Фантомас?..

— Этими сведениями я не располагаю, — признался наконец Гена. — Но что это меняет?

— Всё меняет, Геннадий, — товарищ полковник чувствовал близкую победу. — Пораскинь — ка своим гениальным умом. Ну привезём мы их к вам, ну сдадим с рук на руки, а дальше что? Твои ведь ребята только в лазании по чужим сетям сильны, в матанализе им равных нет, а в случае, если придется провести допрос третьей степени — что тогда? Неужто сам закатаешь белоснежные манжеты? Может, и пытошные камеры у вас в Центре предусмотрены, а?

Высокий Гена снова поморщился, теперь — с открытым омерзением. Товарищ полковник усмехнулся.

— Ладно, — подытожил Высокий Гена. — Аргумент убедительный. Но! — он поднял указательный палец. — На выяснение личности Фантомаса я даю тебе двое суток. И ни минуты сверх того. Если за сорок восемь часов ваша бригада не справится с задачей, извини — но вы будете отстранены от ведения дела. Желаю удачи! — и Высокий Гена отключился.

Двое суток. И, что называется, время пошло.

Товарищ полковник зло хлопнул по столу ладонью. все-таки директор Центра обладает исключительной способностью портить самое что ни на есть приподнятое настроение. Уникум, можно сказать!

Ещё через час товарищ полковник выслушал первый рабочий рапорт.

Докладывал капитан Скворешников. За два часа бригада успела сделать многое, но, как и ожидалось товарищем полковником, в деле дознания личностей задержанных не продвинулась ни на миллиметр. Так всегда случалось на начальном этапе ведения новой разработки, особенно если имеешь дело с крысами, припаханными конторой, а не с мальками, занимающимися мастурбацией перед личным и на собственные деньги приобретённым компом [56]. А Падший Слава это, прямо скажем, контора, а не два пальца. И ещё какая контора!

Короче, все признаки криминала высшей пробы налицо. Чистые, как слеза младенца, личные карты. Поражающие своей скромностью и лаконичностью регистр — пассы из архива БСР. И вершиной айсберга — аллергическая реакция на сыворотку. У всех пятерых.