Андрей Егоров - Заповедник

– Тяжело, конечно, с андроидами в одной посудине, но справляюсь кое-как, – он снова бросил масленый взгляд на Инну, – хотя без женщин, конечно, сложно… В смысле, теплоты не хватает, – поправился он, – ну, там поговорить о цветах, кхм… кхм… об одежде… ну и о прочих приятных вещах… – Капитан смущенно покашлял. В общении с прекрасным полом он явно не был профессионалом.

– А остальные корабли тоже… – начал Коля.

– Конечно, тоже, – снова перебил капитан, – баб нигде нет. Это же космофлот, а не бордель летающий! Женщин вот уже двадцать лет как в космос не пускают, согласно московской конвенции.

– Но как же так? – удивилась Инна.

– А вот так, – отрезал Латышев и спохватился, что говорит слишком резко: – Но я этого не одобряю. Я-то к женщинам со всей душой… И в космосе тоже. Поддерживаю феминистское движение. Вот.

– Правда? – Инна немного оттаяла.

– Да что я все стою тут на пороге, – капитан отступил с дороги и сделал рукой приглашающий жест, – проходите в мое холостяцкое логово! А мне нужно кое-что передать по цепочке.

– Что передать? – спросил Яловега.

– Да что вы все вопросы задаете?! – взорвался внезапно Латышев, лицо его покраснело от ярости. – Вот сейчас дам моим андроидам команду вас немного поколотить, и пропадет у вас желание задавать вопросы! Вы, собственно, и не граждане даже! Чего с вами церемониться? У вас вкладыши в удостоверениях просрочены. Только дома выпишут. Так что я вас на карантин могу посадить или оштрафовать за просроченные документы. Вы того, не завирайтесь! Помните, кто здесь хозяин!

– Да мы ни на что не претендуем, – поспешил заверить Латышева Делакорнов.

– Вот как? – обрадовался Латышев.

– Нет, не так, – сурово заявил Кияшов. – Ты, Латышев, капитан-лейтенант, как я посмотрю?

– Ну, – насупился тот.

– А я – капитан третьего ранга. Так что мне ты приказывать никак не можешь. Даже на своей посудине.

– Но… Ваше звание нуждается в подтверждении…

– Устав почитай! – рубанул Кияшов. – Ты штрафами мне и моим людям не грози! Выполняй, что положено в таких случаях.

– Слушаюсь, – покорно ответил Латышев.

– Так-то, – тихо вякнул испуганный Яловега. – Привык тут, понимаешь, с андроидами…

– Вы, пожалуйста, идите и передавайте ваше сообщение, – мягко проговорил Михаил Соломонович, – и, поверьте, мы вовсе не хотели вас обидеть.

– Ладно, – ответил капитан, развернулся и вышел. Андроиды последовали за ним, оставив спасенных пребывать в гордом одиночестве.

– Дурдом! – Яловега с самым обалделым видом обернулся к остальным. – Что-то я ничего не пойму!

– Ничего не меняется, – Михаил Соломонович покачал головой, – ну совсем ничего. Время прошло, а ничего не изменилось.

– Да какое время прошло?! – накинулся на него Кияшов. – Не говорите загадками. Толком скажите, что у вас в голове?

Химель помолчал, собираясь с мыслями, оглядел остальных и промолвил трагическим голосом:

– Перед нами будущее человечества, друзья мои. Этот корабль прибыл к нам из будущего. Или мы прибыли к нему – это уж как посмотреть!

– Чего-о-о-о? – протянул Яловега.

Остальные стояли как громом пораженные.

– М-да, – высказался Антон, – ну ничего себе… Вы полагаете?

– Просто уверен. Новая техника. Вы вспомните, тот корабль, что над базой ретлианцев появился, мы даже не смогли опознать. Странная манера речи капитана… Да и некоторые его обмолвки… Я полагаю, что с момента старта «Семаргла» прошло не меньше тридцати лет…

– Почему именно старта? – осторожно спросил Сумароков.

– Да потому, что неясно, где время потерялось, – хмыкнул Кияшов. – Был как-то случай на Денебе… Один корабль совершал подпространственный переход. Не помню, как назывался. Исчез, в нужной точке не появился. Бывает, конечно, та самая тысячная доля процента, что в подпространстве что-то с кораблем или экипажем случится. Подождали немного, поискали. Нет. Семьям компенсации выплатили, космонавтов вроде как похоронили. А через двенадцать с половиной лет неопознанный корабль выныривает у Земли. Тот самый! Экипаж потом долго с компанией судился – чтобы им зарплату за вынужденный простой выплатили. Но иск отклонили. Потому как для экипажа пара дней только и прошла. И где они двенадцать лет околачивались, как время прошло – и теории внятной нет. Флуктуации какие-то!

Сумароков приглушенно застонал.

– Мама. – Он шумно втянул воздух. – Если вы говорите, тридцать лет… Я же маму больше никогда не увижу.