Максим Жуков - Оборона тупика

– А что говорить? – спокойно ответил Минейко. – На какой вопрос вам ответить?

– Та-ак, – протянул Президент, – стало быть, вы Федор Минейко?

– Стало быть, – согласился Минейко, – и, как видите, неплохо сохранился.

– Хорошо, – сказал Струев, – значит, прямо здесь отпечатки пальцев снимать не придется, ДНК-анализ не нужен. Ты – тот самый Федя, который присоединился к нам в тот самый момент…

– Сергей Савельевич, Данила Аркадьевич, – перебил Минейко, – ну да, я виноват, не сообщил вам о результатах исследований…

– Только не неси чушь о клонировании, ради бога! – раздраженно произнес Струев.

– Какое клонирование, господа! – отмахнулся Минейко. – Геронтологией занимаются давно по всему миру. Японцы не успели, но американцы давно перевели вопрос в практическую плоскость. По меньшей мере пятнадцать представителей власти там живут уже более 120 лет и проживут еще не менее двухсот. А в Европе господин Суворов уничтожил более тридцати долгоживущих. Он всегда ненавидел эту науку. Я поставил эксперимент на себе. Я должен был довести исследования до конца и представить результаты на суд законно избранной власти.

– А я думал, вы умнее, – хмыкнул Струев, – видимо, все-таки придется провести ДНК-анализ, а то ты так и будешь пудрить нам тут мозги.

Минейко сделал какое-то неуловимое движение и сразу оказался за спинкой своего кресла. Лейбниц вскинул автомат.

– Отставить! – заорал Струев.

Минейко начал просачиваться сквозь стену, но на половине пути остановился и выскользнул назад. Одежда была порвана, кожа пузырилась, с руки капала кровь. Лейбниц отошел в самый угол комнаты напротив кресла Минейко, встал на одно колено, бросил перед собой подсумок с магазинами и изготовился к стрельбе.

– Что, нелюдь, не нравится поле такой напряженности? – поинтересовался Струев. – Тебе Фломастер еще и не такое приготовил. В кресло живо! Лейбниц, четыре пули в правую половину груди.

«Шквал» рявкнул четыре раза. Минейко отбросило назад, но на ногах он устоял. Подошел и сел в свое кресло.

– По пуле в каждое колено, – приказал Струев.

Автомат Лейбница пролаял еще дважды. Минейко сморщился и даже зашипел от боли. Суворов с ужасом отметил, как перестает течь кровь с руки Минейко и как под разорванной одеждой на глазах заживает его кожа.

– Вот что, Лейбниц, – Струев переложил свой ноутбук на журнальный столик и развалился в кресле, – это существо чрезвычайно опасно. При необходимости нейтрализовать одну обойму по коленям и голеням, вторую – в левую половину груди. В голову без команды не стрелять. Если вы почувствуете, Лейбниц, что сей крендель попытается поставить кого-либо из находящихся в этой комнате под контроль, вы его нейтрализуете. То же – при попытке нападения или прорыва. Говорить он должен только с моего разрешения. Если раскроет рот без моего разрешения, – пулю в колено или голень.

– Кто же это? – прошептал Соколов.

– А вы у Данилы Аркадьевича спросите, – отозвался Струев. – Как ты их называешь, Данила?

– Хьюмены, – выдохнул Суворов. – Это определение профессора Тродата.

– Так вот что в Томске все время делает этот непонятный псевдоученый, – кивнул Соколов.

– Он не псевдоученый, – сказал Суворов. – Он знает о хьюменах почти все. Впрочем, в новых обстоятельствах я уже ни за что не поручусь…

– Сергей Савельевич, прекратите это безумие! Вы же цивилизованный человек! – попытался заговорить Минейко. Лейбниц выстрелил. Из колена Минейко брызнули обрывки окровавленной плоти и фонтанчики крови. Суворов плотоядно заулыбался.

– Вы, кажется, хотели все объяснить, Иван Андреевич, – напомнил Соколов.

– Совершенно верно, – Струев раскрыл свой ноутбук, встал и заходил за спинками кресел Суворова и Президента. – Если кратко, то вот что… Меня вызвал Данила, потому что обеспокоился явными статистическими признаками ситуации 23. Я начал копать и пришел в полное замешательство, сходное с тем, что испытали и мои ученики, и сам Данила: признаки налицо, а откуда ветер дует, непонятно. И никакой корреляции с масштабными событиями в стране, с политическими силами, с конкретными людьми. Я уже думал, что программы устарели или системы сбора данных дают сбой. Мне в определенной степени повезло. Еще в Амстердаме Данила мне сказал, что ситуация 28 выявлена, маленьких серых видели, аппараты и тела погибших пришельцев имеются в лабораториях. Я, естественно, полазил по банкам данных, поинтересовался, что да как. Я еще спросил у Данилы: почему не разрабатывали данный проект. Он ответил просто: а нас пока это мало колышет. Я тогда очень удивился. А когда зашел в тупик, просто вспомнил об этой странности. Ведь это бред, если… Впрочем, ладно. Я стал смотреть, есть ли статистические пики или хотя бы шумы по ситуации 28. Оказалось, есть. Но они никак не связаны с маленькими серыми. Выяснилось, что ситуация 28 – это не маленькие серые. При этом она отчетливо присутствует уже 15 лет.