Сергей Герасимов - Бескровная охота

– Знаю точно. Это же по моей части. Осталась одна библиотека справочной литературы. С ограниченным доступом. Такой маленький домик в шесть этажей, где-то в пригороде.

– Где можно купить книгу?

– Есть два магазина подарочной книги. В одном продают комиксы, в другом эротику. Все книги дорогие и прекрасно оформлены. Есть даже альбомы в позолоченной обложке. Остальные книги рассылаются по почте. Сборники юмора, например. Иногда читают фантастику и детективы – но это только для интеллектуалов, особенно фантастика. Я бы такое не потянула. Один раз пробовала, на пятой странице мозги завяли.

– А театры? У нас есть театры?

– Восемнадцать театральных групп эротики и откровенных развлечений. Они покажут все, что ты закажешь, лишь бы деньги платил. Нет, теперь уже семнадцать. Одну расформировали в прошлом месяце.

– И это все?

– Тебе мало семнадцати групп? Правда они не имеют постоянных помещений, если ты спрашивал об этом.

– А музеи?

– Музеев нет. Последний закрыли в прошлом году. Но остались хранилища. Туда пускают всех, но по паспортам.

– Почему их закрыли?

– Потому что никто в них не приходил, неужели непонятно? Театры и библиотеки закрылись по той же причине. Если ты хочешь почитать классическую литературу, то в Интернете есть специальный канал для извращенцев. Скачивай себе и читай сколько хочешь. В чем проблема, парень? Ты свободен, тебе ничего не запрещено, ничего, у тебя есть доступ к любой информации. Бери что хочешь. Просто то, что никому не нужно, отодвинуто на задний план. По-моему, нормально. Нормальный спрос и предложение. Нормальный экономический процесс. То, о чем ты спрашиваешь, мой шеф называет мозговыми грыжами. Сто лет назад думать было полезно. Ты думал, и ты изобретал что-то нужное. Ты что-то создавал. Теперь не нужно создавать, все уже создали для тебя. Бери и ешь, если есть деньги и если здоров желудок. Что это?..

Она смотрела на средину комнаты. Алекс отошел в угол. Не столько отошел, сколько отпрянул. В воздухе между ними возникло нечто. Воздух будто сгустился и обрел структуру. Это немного напоминало неплотный дым или плавные перетекания над нагретым солнцем полотном дороги. Это не имело ни формы, ни цвета, но было страшным, сверхстрашным, гиперстаршным – страшнее всего того, что им приходилось видеть в жизни. Это продолжалось несколько ударов пульса, затем растаяло.

– Т-ты видел? – прошептала она. Ее зубы стучали, а сердце, судя по ощущениям, опустилось в желудок. Она мгновенно вспотела – как будто попала под душ.

В этот день, после трех, она встречалась в школе с родителями отобранных детей. Все прошлые года нестандартных детей посылали на двухлетнее обучение в специнтернате для одаренных. Двух лет обычно хватало для полного исправления. Детей учили правильному отношению к жизни, воспитывали, лечили медикаментами. Собственно учебная программа была сведена к минимуму. Но главное, чему учили детей, – это потребление. Ведь потребление произведенного продукта это основа существования любого развитого общества. Потребление это главное, чем занимается человек в течение своей жизни. В обычных школах имелось по два или три урока потребления в неделю. Одаренные дети имели очень низкие оценки по этому важнейшему предмету. Поэтому в спецшколах было по два урока потребления ежедневно. Детей учили слушать рекламу, защищать свои потребительские права, организовывать кружки потребителей, следить за новой и модной продукцией, учили быть открытыми для современных маркетинговых технологий влияния. Но так было раньше. А сейчас появились микросферы.

Лора поставила прибор на стол.

– Короче говоря, теперь мы можем без проблем вправить любую мозговую грыжу. Вашим детям повезло. Еще неделю назад вам бы пришлось попрощаться с ними на целых два года. Теперь у вас есть выбор: спецшкола или быстрая стандартизация.

Из семи человек, вызванных повестками, пришли только четверо, точнее, трое, потому что один пришел просто за компанию. За задним столом сидели мужчина и женщина, которые довольно тихо играли с роботом-пауком, норовя бросить его друг другу на волосы. На женщине была дорогая видео-блузка, из ткани, имитирующей бушующее море. Еще был холеный субъект офисной наружности, гладкий, как будто сделанный из мыла, застегнутый на все пуговицы. За передним столом справа сидела пожилая женщина с коровьими глазами. Офисный субъект постоянно справлялся о чем-то у своего нейрокомпьютера, вживленного в кожу левого запястья, видимо, что-то продавал или покупал. Лора метала бисер перед свиньями.