Александр Громов - Год лемминга

Уф-ф…

Дурацкий нервный смех одолевал меня, когда, раздевшись перед зеркалом, я считал синяки. Что, искупил вину, подонок? Куда там. Зато снова разозлился – а не этого ли ты хотел? То-то. Раскиснуть всегда успеешь. Молчишь?..

Молчу.

Ну и молчи.

С Димкой Долговым я не виделся год, если не больше; в последнюю нашу встречу мы посидели у меня, празднуя мое назначение и жалея, что с нами нет Сашки Кисселя, – тот надолго запропал где-то на Курилах по делам своих спасателей. Тогда-то под коньячок мы поговорили всласть, почти скрыв взаимное непонимание, – совсем как в старые, детдомовские еще времена. С тех пор Сашка так и не объявился, а Димка звонил один раз в конце лета, просил смешную сумму денег в долг. Мне было не до встреч, дурная история с миковирусной эпидемией выматывала мне жилы, и я, извинившись, ограничился тем, что перевел просимую сумму на его счет. Задушевного же разговора по телефону не получилось – возможно, оттого, что не было коньячку?

Непонятен он мне был, вот что главное. Закончив Школу куда успешней меня, начав стажироваться при Службе Духовного Здоровья Населения (ибо такова была его специализация), будучи на особом счету, имея блистательную перспективу, о которой средний выпускник может только мечтать, он вдруг совершил невероятный поступок: бросил все и ушел работать учителем истории в городскую гимназию на окраине. По слухам, его – единственный в своем роде случай! – пытались уговорить остаться, и Кардинал был недоволен. То ли Димке стало просто-напросто противно (по своему опыту общения с СДЗН я отчасти могу его понять), то ли взыграл в нем дух свойственного большинству из нас мессианства, но факт остался фактом: своего решения Димка Долгов не изменил. По слухам же, гимназисты его боготворили, учителем он оказался превосходным и был великолепен, показывая в лицах убиение Самозванца: «Душа моя, мы погибли!» – только что в окно не выпрыгивал и ног не ломал.

Там же, при гимназии, он вел нечто вроде гибрида туристского кружка и начального курса выживания в экстремальных условиях – по собственному почину и на голом энтузиазме, поскольку не получал за это от гимназии ни гроша и даже открыто признавал нелепость оплаты того, что и без денег не захиреет. Диплом инструктора у него был, что меня нисколько не удивляло: он всегда был фанатом. Когда-то очень давно, миллион лет назад, в препротивный период послешкольного «шлифования» нам было оказано послабление: в по-прежнему обязательных спортивных занятиях стал допускаться вольный выбор. Любопытно, что мало кто избрал традиционные виды: бегать, плавать, метать, кряхтя, снаряды различной формы и тяжести, а также играть в командные игры большинству из нас к тому времени давно осточертело до рвоты. Лебедянский однажды признался в увлечении стрельбой из пневматического пистолета на 10 метрах от мишени (по-моему, с такого расстояния неприлично стрелять даже из рогатки), Димка выбрал экстремальное выживание, я – спелеотуризм, что все-таки сошло за спорт. Разница между нами заключалась в том, что Димка увлекся всерьез, а моим наивысшим достижением был спуск в Снежную за второй сифон да еще случайная находка в колодце совсем другой пещеры почти полного скелета ископаемой нелетающей совы Syrnium Vitmani, кажется, единственного в стране. Оставил, так сказать, след в палеонтологии. Кстати, если вам когда-нибудь попадет в руки та сволочная статейка в «Природе», где сказано, что я будто бы повредил ценнейшую находку, пытаясь выколупать ее из известковых натеков, не верьте этому: вранье!

Я слушал Димку и с не лишенным неприятности удивлением замечал, что он, по-видимому, счастлив. Сказали бы ему в Школе, кто из него в конце концов получится, – он бы в драку кинулся. Не раздумывая. Потому как, подобно всем нам, полагал себя если не пупом Вселенной, то уж от крайности близкой околопупной точкой. И был прав так же, как и теперь, возможно, прав. Все-таки все мы устилаем наш путь трупами самих себя, размышлял я, и никуда от этого нам не деться. Один Димка, что ли? А я? Вот я пятнадцатилетний – мальчишка с радужными надеждами – где он? Умер и погребен. От него остался труп. Или я семнадцатилетний – тот же мальчишка, но уже познавший женщину, невероятно самодовольный, – где он?

Там же.

Димка был в ударе. Два с лишним десятка тинейджеров смотрели на него в полном восхищении, разинув рты.

– …Третье! – кричал он на них. – Палаток и спальников не берем, всем ясно? Только полог и подстилку для каждого на первый случай, а потом я вас научу обходиться без этого. И четвертое, оно же главное: ничего горячительного! У кого увижу спиртное, тому лично отломаю руки и скормлю их остальным! – по рядам гимназистов прошли смешки. – Запомните: зимой в лесу пить опасно и кощунственно, для этого существуют квартиры, молодежные клубы и телефонные будки! Усвоили? Пошли далее…