Александр Громов - Завтра наступит вечность

– Ну ни хрена себе! – только и сказал специалист по контактам с живыми объектами.

– Именно так. Я от тебя не в восторге, ты от меня тоже, но работать мы будем вместе. Считай, что я привык собачиться именно с тобой, а не с кем-нибудь другим. Надя?

– Пошел ты, – процедила она, глядя на меня с ненавистью.

– Надя, ты мне нужна. Мне нужны вы все, один я не справлюсь. Соглашайтесь. Лучше вы, чем кто-то другой. Для всех лучше, в том числе и для Корпорации.

– Даже так? – Она зло расхохоталась. – Ты правда в это веришь?

– Я верю в лучшее и не тороплю с ответом. Подумай. Вы все подумайте. Удачи!

– Все-таки надо было тебя утопить, – искренне сказал Стерляжий, но я понял: он сдается.

Что ему еще оставалось. А что оставалось мне, как не верить, что он все же задумается?

– До встречи на Земле, – сказал я, кивнул им всем и закрыл Врата.

Какое-то время я медлил. Я был один на Надежде. Жарило солнце. На броне «Крусайдера» можно было печь оладьи. В восходящем потоке кружил стервятник, спиралью карабкаясь в небо. Я обогнул танк и сел в тени. Я победил, но не чувствовал ни желания пуститься в пляс, ни радости, ни простого удовлетворения. Все еще только начиналось.

Опустошение – оно было. Пусть, пусть, шептал я. Пусть они поймут, что я не предаю друзей, что друзья и Корпорация совсем не одно и то же. Пусть поймет меня Надя. Неужели она никогда не поймет и никогда не простит мне то, что не нуждается ни в каком прощении?

Никогда.

Никогда?

Почти все оружие я бросил. Взял только шотган Стерляжего. Этого хватит. Набил карманы патронами, открыл Врата, шагнул. Поежившись, вернулся за курткой, поднял воротник, шагнул снова. Выпрямился, держа в одной руке, как державу, теплый колобок Привратника с болтающимися проводами, а в другой ружье, как скипетр.

В точке моего выхода темнел лес, светлела просека и не было заметно никаких признаков, указывающих на время прибытия. Я полностью доверился настройке блока управления и выходил на родную планету вслепую. Ошибки практически быть не могло, а если я ее не заметил – что ж, у меня был Привратник с управляющей схемой и полудохлой батарейкой.

Конечно, самый простой и надежный путь домой я оставил для Нади, Вадима и Аскольда… своих друзей. Самых близких мне друзей. Но и мой путь должен был в конце концов вывести меня куда-нибудь. Все просеки рано или поздно кончаются, а где они кончаются, там начинаются дороги, вдоль которых живут люди.

Похрустывая настом, я шел просекой, с умилением разглядывая еловые лапы, провисшие под тяжелыми шапками снега. Была оттепель. Наверное, начиналась весна – я надеялся, что того года, который мне нужен. Я был дома. Я вдыхал его запах. Что мне еще надо?

Вообще-то многое. Но начинать надо с чего-то одного.

С главного.

Для начала главное – уцелеть. Нет, не в смысле не замерзнуть в лесу и в конце концов выйти к людям – с этим-то я справлюсь. Привык бороться со стихиями. С людьми сложнее, а уж с придуманными ими структурами, в особенности с Корпорацией…

Придется постараться. Что мне еще остается? И надо не просто зарыться в берлогу, а суметь активно действовать, не подставляясь. Что непросто даже с Привратником в руках. А возможно ли вообще? Гм, пожалуй. В крайнем случае сколочу бригаду старателей во главе с Хлюстом, отправлю ее в прошлое лет на двадцать, найду в Якутии пресловутый артефакт, задействую Кошачий Лаз и, не опасаясь конкуренции, выгребу с Грыжи-Клондайка столько платины, сколько мне захочется, обеднив тем самым разрабатываемый Корпорацией «прииск» в окрестностях выхода Лаза… Да мало ли что еще я могу натворить в прошлом! Самому жутко. Думаю, хватит и простой угрозы. Без сомнения, верхушка Корпорации не раз испытает жгучий соблазн раздавить меня, как опасную козявку, и почти наверняка попытается сделать это… на первых порах.

Придется дать понять этим ребятам, что раз уж я наотрез отказываюсь быть подчиненным, то лучше иметь меня союзником, чем врагом. Они поймут. Рано или поздно – поймут.

Хочу верить, что при этом не пострадают люди.

И Надя когда-нибудь меня поймет.

С деньгами, даже очень большими, нет проблем, если владеешь Привратником. С людьми хуже, а мне надо привлечь много верных людей – умных, увлеченных своим делом профессионалов, согласных хотя бы на первых порах быть в подчинении и вывихивать себе языки, тщась произнести без запинки «Святополк Всеволодович». Пусть за глаза они меня по-прежнему называют Окаянным и Вибрионом – оно только к лучшему. Раз имею прозвища, значит, еще живу. Существую. Действую. Администрирую. Но уже сейчас подозреваю, что по-настоящему счастлив я буду только тогда, когда мне удастся наплюнуть на все дела и всласть покопаться в каком-нибудь распотрошенном приборе…