Александр Громов - Последнее дело Херлока Шолмса

А еще две недели спустя было доказано: из грибных спор вырастают отнюдь не грибы. Из них вырастают деревья!

Круг замкнулся. Если дереву удавалось вырасти среди шныряющих вокруг прожорливых «кроликов» (впрочем, жесткая листва основного ростка не слишком привлекала травоядных), то сколько-то лет спустя на нем распускались опыляемые ветром цветы, вызревали «орехи», из которых, как рептилии из яиц, вылуплялись бесполые «кролики», питающиеся нежными боковыми проростками материнских деревьев, и каждый зверек был обречен со смертью стать первичным питательным субстратом для грибницы, чей зародыш он носил в себе с самого рождения.

Все были при деле. Рыхля и унавоживая землю, «кролики» заранее готовили почву для грибов. Грибы охотно перерабатывали мертвую органику, в том числе упавшие от старости деревья. Деревья же обеспечивали энергией фотосинтеза всю экосистему – экосистему, состоящую из одного биологического вида!

Похоже, она умела себя защитить и земным микроорганизмам оказалась явно «не по зубам». А что до земной растительности, то ни черта не боящиеся «кролики» не оставили от посевов на опытном поле ни одного зеленого ростка, несмотря на колючую ограду с сигнализацией. Не так-то просто уберечь посевы от существ, много и с удовольствием роющих! То есть можно, конечно, но урожай влетит в копеечку.

Марпл знал по отчетам, что квартирьеров это не смутило. Основу их стола составляли те же «кролики», грибы и мякоть недозрелых «орехов». Остальное обеспечивал полевой синтезатор, а на складе имелся запас сублимированных продуктов. Жить было можно.

И все же что-то убило поселенцев и, вероятнее всего, Шолмса.

Что?

Скафандр биологической защиты для киноидов действительно существовал. Рампл тщательно подогнал его по росту, скрупулезно проверил работу всех систем, начав с внешних обонятельных рецепторов. Зарядил оружие, опробовал в тире прицел. Над продолговатым, сконструированном под собачью морду шлемом устрашающе торчал ствол бластера. Рампл шевельнул нижней челюстью, нажимая на спуск, и разнес мишень в дымящиеся клочья. Снаряжение было в порядке.

После чего он воспользовался гиперкабиной Управления. Как воспользовался ею чуть ранее Херлок Шолмс.

Куполов было два – большой жилой и рабочий, поменьше. Они были соединены гофрированной кишкой и оборудованы тамбурами – распахнутыми настежь и вроде бы ненужными, поскольку болезнетворных микроорганизмов на планете не нашлось.

Не нашлось или правда не было? Рампл пока не знал ответа на этот вопрос. Смотря как искали…

Грибные гифы еще не успели заползти внутрь куполов. Тела погибших лежали там, где застала их смерть. А застала она их по преимуществу на кухне и в столовой. Чуть заметно тянуло тлением. Осторожно ступая, Рампл обошел все помещения. Все люди были здесь. Вглядываясь в их лица, Рампл понял причину паники специалиста по колониальным проблемам. Да, не каждому дано бесстрастно взирать на эти жуткие оскалы, свидетельствующие одновременно о мучительной боли и невыразимом наслаждении! Иван Буряк не солгал: люди умирали в пароксизмах удовольствия.

Остатки пищи в тарелках, мисках, кастрюлях, неизменно стоящих или валяющихся рядом с погибшими, и вздутые животы мертвецов указывали на причину смерти: вульгарный пережор, вызвавший тот или иной вид кишечной непроходимости. Рампл понюхал засохшую пищу. Пахло начавшим портиться мясом и еще чем-то, но тренированный нюх киноида не учуял известных ему алкалоидов или иных ядов. Впрочем, это еше ни о чем не говорило.

Тело знаменитого сыщика-андроида нашлось в одной из лабораторий меньшего купола. Отдавая честь покойному, Рампл замер по команде «стоять» и горестно подвыл. Затем приступил к осмотру.

То же самое. Почти пустая кастрюля с остатками неопознанной еды. Гримаса наслаждения на лице. Перемазанный пищей рот, перемазанные пальцы. Похоже, великий детектив ел из кастрюли прямо руками. Чудовищно раздутый яйцеобразный живот при вошедшей в поговорку худобе Шолмса выглядел дико.

И еще – масса мелких бумажных клочков, разбросанных там и сям. Часть клочков измазана той же пищей. Значит, Шолмс алчно пожирал неведомую снедь, чавкал и давился, изнывая от наслаждения, его тонкие длинные пальцы сновали от кастрюли ко рту, как ковши экскаваторов, и все пихали, пихали в рот еду… а в малых промежутках между этим занятием, когда рот был набит до отказа, Шолмс рвал в клочки некий документ… И это было, наверное, единственным осмысленным действием, на которое великий детектив был еще способен.